уговаривает Борю бросить писать стихи!
Хозяин кабинета впал, должно быть, в крайнюю рассеянность, потому что отозвался с опозданием:
– Охотно верю, но… прошу простить: занят чрезвычайно. Ворох статей в работе: «Новому времени» – восемь передовиц ежемесячно представь, «Русское слово» заказали статеюшку, и «Земщина» взыскует моего участия. Увильнуть отеческий долг не позволяет: четырёх дочерей и сынишку надо кормить. Ничем не могу!..
– Вокруг неё целая шайка!.. – отчаянно крикнула девушка.
– Да-да. «Верные личарды», – не удержался от сарказма хозяин. – Варенька!.. Не нужно чаю! Гостья уже прощается!
– Они спиритическую доску крутят, духи Нерона и Мазепы призывают!
– Кто ж в наши-то времена этим не балуется?
– У Минцловой и её личард – знак: крест с петелькой на маковке!
Василий Васильевич насторожился, мгновенно пенсне нацепил и, воззрившись на гостью, подбодрил её, вздрогнувшую от резкого движения, вопросом:
– Металлический кругляш? С гравировкой?
– Нет! Подвеска за петельку.
Тут хозяйка заглянула в кабинет:
– Васенька, звал ты?..
– Нет, ничего, – и тут же, с загоревшимися глазами, плеснул звенящим по-мальчишески голосом: – А впрочем, мой друг: организуй-ка нам чёрного чаю, с вареньем, с малиновым!
В квартире по адресу Таврическая улица, дом 25 обитало множество постояльцев, зажившихся и даже укоренившихся в чужом доме. Пробуждались они поздно, иные – в те часы, когда добропорядочные обыватели делают приготовления ко сну. Но эта парочка даже среди здешних чудаков выделялась, хотя бы тем, что почтила присутствием полдник. Впрочем, только присутствием, не вниманием: яйца всмятку, не будь зажаты выемками подставочек, с обиды укатились бы, неуклюже вихляясь, обратно в кухню. Смирный молодой человек пожирал вместо завтрака – глазами – бумажный листок с черкнутыми во тьме ночи строчками, и сам был пожираем, опять же – глазами толстой женщины, которая, казалось, была призвана в этот свет, чтобы таких смирных мальчиков распекать:
– Что за жанр? Мешанина, а не жанр! «Недобуколика»? Вы – читающей публике: гляньте сектантов, соприсутствуйте на оргии! А ваши герои? Интеллигент, забравшийся в глухую деревушку. Студент-мистик. Провокатор тайной полиции. Вы задумали галерею портретов современности? Невыносимо избитый приём. Гоголь в «Мёртвых душах» целый вернисаж сотворил.
Молодой человек согласно качал головой, благодаря чутью – всегда в нужные моменты, хотя был погружён в космическую туманность мыслей и от своего листка не отрывался.
– Начинается буколикой, а заканчивается – бунтом. Как у Достоевского в том неудачном романе, – увлечённо рассуждала Минцлова, дирижируя себе лорнеткой. – И ещё: у вас – порнография. Кого, Боря, хотите своею откровенностию облагодетельствовать? Гимназистов? Студентиков, какие ходили к папе вашему, профессору математики? – Лорнетка отмахивала такты подобно метроному: – Подполье. Убийства. Оргии. Чёрный лубок для взрослых мещан. Вы множите хаос, Боря!
