жить здесь зову. Правда, скрывать не стану, коли грозовой час придет, повоевать тоже придется, да только не меня, а самих себя защищая. Но разве за это платят гривны? К тому же и нет их у меня в таком количестве. Что скажешь, ярл?
– Думать надо, – выдавил наконец Эйнар. – Долго думать. Оно и впрямь лестно – осесть здесь, и уж чтоб навсегда, да только непросто все это.
– Это верно, – охотно согласился Константин. – Думать надо, ибо ныне вам не поход боевой предлагается, который на месячишко-другой, а выбор всей будущей жизни. Как же тут не задуматься. Вот только не затягивайте шибко. Вам, воинам, скитания сызмальства в привычку. Женщинам же, особенно настоящим, вроде моей нынешней гостьи, – он вновь улыбнулся, глядя на Туру и искренне восхищаясь ее богатырской статью, – такие странствия только в тягость.
То ли Тура почувствовала это искреннее, без малейшей фальши восхищение князя, который стал одним из немногих за долгие годы ее супружества, кто увидел в ней женщину, а не ломовую лошадь, а может, задели ее за живое слова Константина о тягостных скитаниях, которые и впрямь изрядно затянулись, но она, совершенно забыв о предварительном уговоре, решительно вмешалась в разговор:
– А чего тут думать? Той кровью, что пролита, не одно озеро заполнить можно. Хватит. Я так мыслю, что оставаться надо. Довольно сыновей терять. Эдак мы ни одного внука до самой смерти не увидим. Вот и Борд со мной согласен, верно?
Тот вначале изумленно покосился на жену, а затем, после энергичного тычка в бок, которым запросто можно было бы зашибить барана, нахмурив брови, прохрипел нечто нечленораздельное, но больше похожее на согласие, чем на возражение.
– Не все с вами согласятся, мудрая Тура и славный Борд, – посерьезнев, возразил вполголоса Викинг, но, заметив насупленный взгляд богатырши, торопливо пояснил: – Я-то, конечно, останусь. От добра добра не ищут. А вот как пояснить другим молодцам, дабы они тоже уразумели, что лучшего слова им уже не молвят ни в какой другой земле?
– Вот ты-то и пояснишь все, – подбоченилась Тура и ехидно хмыкнула: – Или не справишься? Так я подсоблю.
В ответ Викинг только смущенно крякнул. Красноречие чуть ли не первый раз в жизни отказало рыжеволосому весельчаку.
– Стало быть, идем на пристань и собираем тинг[31], – подытожил Эйнар, поднимаясь с места. – Пусть каждый сам выберет свою судьбу, и да благословит его бог, каким бы ни было его решение.
Это была тяжелая ночь для Константина, который присутствовал на пристани от начала и до конца, то и дело отвечая на вопросы, из которых много было таких заковыристых, что вот не сразу и ответишь.
Хорошо, что он догадался прихватить с собой Зворыку и Сильвестра, до тонкостей ведавших все нюансы, о которых он сам ни сном ни духом.
Не обошлось и без льгот, причем немалых.
Когда речь зашла о налогах и дворский на ухо пояснил Константину, сколько после первых пяти необрочных лет обычно
Народное собрание, на котором в средневековой Норвегии решались все важные вопросы.
