в такт дрожащему язычку пламени и не сулили ничего утешительного, во всяком случае, ни ей, ни князю.
Впрочем, и мрачных прогнозов она тоже не уловила. Богородица, Христос и Иоанн Креститель были по-детски безмятежны и простодушны.
И тут девушка поняла, что она сделает завтра и куда пойдет. В этом заключалась ее единственная надежда на успех. Маленькая, просто крохотная, почти незримая, но она была.
Правда, Доброгнева знала и другое. Это будет очень страшно, ибо с нее непременно потребуют чудовищную плату, при этом, вполне вероятно, ничего не дав взамен, – такое тоже было возможно.
Все это она прекрасно понимала, но отойти в сторону, когда погибал не просто князь, которого она лечила, а ее названый брат, девушка просто не могла. И пусть ее сердце кричало от ужаса, а душа была объята страхом, но она не видела для себя иной дороги.
«Вот сейчас он успокоится, заснет, и тогда я пойду, – настраивалась она на неизбежное, но, когда тот и впрямь уснул, встать все еще не решалась. – Сон пока некрепок, – оправдывалась невесть перед кем девушка. – Стоит мне встать, как он сразу проснется. Нет уж, лучше я обожду до рассвета».
Так она и просидела в княжьей опочивальне остаток ночи, дожидаясь утра. И первое, что увидел Константин наяву после недолгого сна, – ее. Доброгнева отрешенно смотрела сквозь него куда-то вдаль и о чем-то напряженно размышляла.
Князь еле заметно пошевелил пальцами своей широкой пятерни. Движение было слабым, но Доброгнева сразу очнулась от раздумий, тут же вскочила с постели и бросилась к выходу.
Она не хотела встречаться с упрямо вопрошающим взглядом Константина, но не смогла пересилить себя и, уже открыв дверь, все-таки обернулась.
Надо было непременно сказать на прощание что-то ободряющее, но Доброгнева не знала, что именно. Однако и промолчать было невозможно, ибо это означало безысходность, а названый братец так нуждался в поддержке и ободрении, чтобы надежда на спасение не увяла в нем окончательно.
– Сам чуток виноват, – сорвалось с ее языка. Она было осеклась, но, решившись, продолжила: – Почто за раной не следил – эвон сколь руды натекло. Ежели бы не я, тут тебе и без него бы к утру карачун пришел. Вот уж не помыслила бы нисколь, что ты токмо для того и отказался от моих настоев, чтоб меды хмельные пивать невозбранно…
Константин уныло вздохнул. Дернул его черт вслух назвать эту своенравную девку сестрой милосердия, теперь вот расхлебывай. Точно говорят, что язык мой – враг мой.
Но, с другой стороны, если бы не она, то хана и ему, и эксперименту, и, как неизбежное следствие, всей планете, так что…
Однако на сей раз распекала Доброгнева недолго, уже спустя пару минут сменив гнев на милость:
– Ныне на каждый средний палец вздень кольцо из серебра. Да не одних рук, а и ног тоже. Четыре кольца, и пятый – серебряный оберег на груди. Ежели что, то они подсобят тебе с им тягаться…
Константин кивнул и вновь с надеждой посмотрел на нее.
– И это вправду поможет? –
