проясняет сам поток жизни.
Эдит Штайн, которая интерпретирует процесс самоанализа в феноменологических терминах, говорит о «знании сущности», чтобы показать, что процесс анализа ментальной жизни должен уловить свое сущностное качество. С феноменологической точки зрения это значит: а) описывать ментальный опыт; такое описательное действие можно понимать как попытку зажечь внутренний свет, в той мере, в какой соблюдается гуссерлевский принцип верности описания, требующий придерживаться очевидности того, что явствует взгляду; б) знакомиться с собственными описаниями, то есть мысленно (рефлексивно) останавливаться на выявленных данных, потому что только продолжительная концентрация рефлексивного взгляда позволяет постичь качество ментального опыта; в) стремиться к тому, чтобы результатом познания не стало распыленное видение ментальной жизни, то есть, чтобы рефлексивному сознанию не предстало множество оторванных друг от друга когнитивных результатов; далее необходимо заняться исследованием того, что в феноменологических терминах определяется как структурные инварианты феномена – того, что указывает на сущностные качества феномена (в данном случае – ноэтического). Этот путь феноменологического самоанализа позволяет получить «опыт себя» (esperienza di se), который рождается, только когда мы мыслим сами себя и чувствуем, как мы мыслим и чувствуем. Именно в процессе этих рефлексивных переходов оформляется так называемая «феноменология внутренней жизни», которая позволяет достичь глубокого «духовного знания» (De Monticelli, 2000, р. XXIII).
Очерченная здесь процессуальная развёртка рефлексивных действий не должна создавать иллюзию возможности научного познания ментальной жизни. Этого не допускает сама природа когнитивного опыта: его можно было бы подвергнуть глубокому анализу, если бы он по своим свойствам мог продолжительное время оставаться доступным рефлексивному взгляду. Однако такой опыт не есть «нечто длительное»: едва завершившись, он ослабевает (Stein, 2001, рр. 152–153), и потому его познание является трудным делом. По мнению Штайн, чтобы воспрепятствовать, хотя бы частично, этой проблеме, следует выполнить удержание, сохраняющее опыт неизменным. Я же считаю, что речь не идет лишь о воспоминании фрагментов ментального опыта, но и о культивировании самомышления в то время как мышление происходит, то есть о внимании к ментальной жизни в ее протекании – о том, что называется «полным осознанным присутствием» или «самоприсутствием»[64]. В то время как в естественном состоянии нашу мысль увлекают внешние предметы и явления, техника самоприсутствия развивает особые диспозиции, позволяющие сохранять сосредоточенность на процессе ментальной жизни в ее протекании.
Сознание, предельно внимательное к своему становлению, к течению своих мыслей и своего чувства – это сознание, способное на открытое и непрерывное внимание на себе самом. Открытое внимание – это внимание, не нацеленное предварительно на поиск чего-либо определенного;
Быть способными на самоприсутствие (autopresenza) – значит, удерживать мысль сосредоточенной на опыте в его протекании; чтобы добиться этого состояния, необходимо развивать метакогнитивные техники, помогающие замечать, когда сознание позволяет себе отвлечься на абстракции и посторонние мысли, и возвращать его к полноте его имманентности (Varela, Thompson е Rosch, 1992, р. 46). Не следует забывать, что в перспективе междисциплинарного исследования, объединяющего философскую мысль и нейронауку, считается, что техники самоприсутствия открывают доступ к жизни сознания и дают информацию, полезную для исследования мыслительной деятельности; это возвращает духовным техникам познавательную ценность, не признававшуюся сциентистской концепцией науки (ibid., р. 48).
