тем не менее Кэт придерживала страницы длинными, накрашенными в тон купальника, ногтями и, к сожалению, переворачивала их чаще, чем ему бы хотелось. А может, гостья делает вид, будто читает? Неужели она не чувствует, как он взглядом ласкает еë бархатную кожу, светящуюся изнутри подобно спелому персику, что хочется прильнуть к ней губами, жадно пить сок вместе с солнечными лучами, утопает свои пальцы в еë волосах, расстëгивает застежку лифа, стягивает плавки… Если бы от таких контактов рождались дети, Кэт понесла с первой же минуты. В то утро он довел себя до предела. Еще чуть-чуть – и никакие законы гостеприимства, этики, морали или внутренние принципы не удержали бы его от опрометчивого поступка (на его счастье, Кэт не шевелилась, кажется, он догадывался о причине еë неподвижности). Собрав последние крохи воли, он поднял поток сексуальной энергии до пупочного центра (выше не получилось), побежал в море и, динамично рассекая волны, поплыл к горизонту, пока не понял: ещë немного и ему никогда не увидеть берега. Только тогда он откинулся на спину, позволяя телу немного расслабиться, чтобы потом загнать его вновь. Тени ползли с другой стороны, когда он, шатаясь, вышел из воды и буквально рухнул ничком. Лежа на раскаленном песке, он радовался завтрашнему отъезду Кэт с мужем так же неистово, как встрече с ней неделю назад (у него почти не осталось сил сопротивляться еë магнетизму).
Сейчас дыхание и мышление почти не поддавались контролю, помочь им охладить любовный пыл изнурительным плаванием было затруднительно, а мощный сдерживающий фактор в лице ее мужа (его он не боялся, просто не мог поставить Кэт в неловкое положение) остался за тысячи километров, тем не менее он принял ее условия. Мужчина обязан держать слово, даже если оно облечено в форму жеста. Впрочем, предложение Кэт его действительно обрадовало (все получилось проще, чем он ожидал), сдержанность – хорошая цена за поступок, могло быть хуже, например, расцарапанное лицо, недостача волос… – он, в любом случае, не собирался нарушать договоренность.
«Похоже, я мазохист. Это безумие было предлагать ей идти впереди, – мысленно упрекнул себя Хасан, – с другой стороны, разницы нет, где она идет, спереди или сзади, вожделение от этого меньше не станет. Безопасней смотреть прямо, чем оборачиваясь, спотыкаться. Так и шею свернуть недолго».
Хасан шëл нетвердой походкой пьяницы, придерживаясь за шероховатые прохладные камни, – слева самого утëса, справа – перила, доходящего ему до груди. Плавки в треугольнике ног едва не лопались от напряжения, их спасали лишь тонкие нити эластана. Все его силы уходили на сдерживание порыва, иначе он, стерев тонкий слой цивилизации, превратится в дикого зверя и, задрав майку, не снимая плавок, грубо возьмет Кэт сзади, а потом будет неистово вонзаться все глубже и глубже, пока не вырвет из еë груди финальный стон удовольствия или…
Откуда такие мысли? – искреннее удивился Хасан. – Я ощущаю себя сексуальным маньяком – аномалия
