и ускакал. Был слух, что добрался-таки до Города Мертвых.
– Так он что, нарочно там хотел умереть? У твоего трона? – уточнил мальчик.
– А ты говоришь – пусто! – передразнил мальчика Хродвиг. – Опять один!
«Не слишком ли много о смерти и мертвецах? – подумал Хоар. – Выдержит ли Ули?»
Словно в издевку над его мыслями оживившийся Хродвиг продолжил.
– Кто может переступить границу Города Мертвых? Только те, кто пришел умереть, только молчальники, что помогают в обрядах и только родичи, что провожает усопшего. Никто иной переступить черту Города не может. Иначе сам перестанет быть живым…
Совсем скоро Хоар перестал слушать речи старика. Однообразие дороги убаюкивало. Журчание ручья, над которым шла дорога, ревниво скрадывало другие звуки, и над дорогой слышалась только песнь воды. Солнце, завершая свой дневной бег, вскоре спряталось за горами. От белой, пенистой, словно молоко, воды мелкого ручья поднимался туман. Словно живой, он рос, поднимаясь над ручьем, и вскоре уже стелился над дорогой.
Вскоре Хоар увидел спешившегося Третьего, который остановился возле удобной расселины со скалистым козырьком. Следы на скале говорили о том, что изредка здесь останавливались путники. Третий успел разжечь костер, и набрать воды. Вовремя! Густыми волнами туман плавал над ручьем, укутывая его своими прядями. Теперь спуститься к воде, не переломав ноги на круглых камнях, было невозможно.
Стоянку перед расселиной обдувал легкий ветерок, не позволяя туману подняться выше и приблизиться. Словно живой, туман тыкался в эту невидимую границу, как щенок мокрым носом, но не мог преодолеть ее. Хоар остановил арбу так, чтобы помощник-ветерок не задувал в расселину. Пламя костра сразу выпрямилось и в пещерке уютно потянуло дымком.
– Видел кого? – спросил Хоар, подходя к Третьему ближе. За весь дневной переход им и парой слов не удалось перекинуться.
– Нэт, – мотнул головой Третий.
Прошло столько лет, но его дорча по-прежнему был ужасен. Вся пятерка выучила дорча, но между собой они по-прежнему разговаривали на своем наречии.
– Следы? – поинтересовался Хоар.
– Смотрыт кто-то. Нэ добрый – нэ злой. Звэрь смотрыт.
– Не нападет? – спросил Хоар.
Третий пожал плечами.
– Ешь и ложись, – скомандовал Хоар. – Лошадьми займусь. Подниму заполночь.
Третий развернулся и пошел вглубь пещерки. Вскоре он уже раскатал войлочный коврик и торопливо ел, усевшись на него, запивая хлеб горячим травяным настоем. Хоар наскоро обиходил лошадь Третьего, которая была заводной, уделил время своему скакуну. Ули в это время усердно чистил и скреб Тихоню. Та благодарно всхрапывала и жевала ивовый куст.
– Ойкону Тихоня понравилась, – ласково проводя ладонью по ребрам кобылы, грустно сказал Ултер. – Он уже далеко?
– Он с семьей, Ули, – ответил Хоар. – Идет к твоему этому… конюху.
