перемещение военного контингента в целях обороны своих границ. Аналогично тому, как стрельцы, предположим, из Вологды переводились на крымскую или польскую границу. При этом служилые люди получали подъемные (хлебные и денежные довольствия).
Штрафная колонизация – перевод провинившихся в Европейской России служилых людей, а также высылка в Сибирь различных заключенных и определение их в служилые люди, крестьяне или в посад. Эта категория высылалась в сибирские города уже без «подмоги», но с «кормовым» содержанием в пути. В Сибири они зачислялись на хлебное и денежное довольствие, как и все служилые люди. Сюда можно отнести и ссылку в Сибирь военнопленных иноземного происхождения, если они сразу же отправлялись в Сибирь на службу. Причем причисленные к служилым людям заключенные и ссыльные пользовались всеми теми же правами, что и просто переведенные по службе в Сибирь, и получали такое же жалованье. Случаи содержания арестантов в тюрьмах крайне редки, особенно в первой половине XVII в.
Под вольнонародной колонизацией обычно подразумевается переселение без ведома властей, прежде всего, бегство крестьян и посадских в Сибирь, движения «гулящих» людей. Однако установить более-менее точные масштабы такой колонизации в XVII в. не представляется возможным, поскольку никаких статистических данных просто не существует. В какой-то мере об этом можно судить лишь по количеству сысканных властями беглых крепостных крестьян и холопов. Так, по данным 1725 г., «всего в Сибири… мужеска полу душ беглых крестьян 1186, женска – 1021 человек». Когда власти попытались силой отправить их обратно, более 41 % опять сбежали с пути в Сибирь. Причем не редко местные сибирские власти вовсе не горели желанием вернуть крестьян из числа беглых их европейским владельцам, ибо это наносило ущерб местной сибирской пашне, за которую они были в ответе перед Москвой. Поэтому беглый крепостной человек, скрывшись в Сибири, мог иной раз, перейдя в сословие служилых людей, даже дослужиться до чина сына боярского. Однако, когда бывший беглый крестьянин поступал на государеву службу в Сибирь, то он уже переставал быть в числе вольной колонизацией и превращался в орудие правительственной политики.
Довольно значительным было движение «гулящих» людей. Например, только за 1635–1638 гг. в верхотурских таможенных книгах их зарегистрировано 1171 чел. Но считать это движение проявлением сугубо вольнонародной колонизации вряд ли возможно, ибо оно также происходило под определенным контролем властей.
Если рассматривать колонизацию Сибири с точки зрения социального состава участвовавших в ней, то самой первой по времени была торгово-промышленная. Она началась еще за долго до прихода Ермака в Сибирь. Известно, что уже новгородцы, а затем московские промышленники ходили «за Камень» за пушниной и даже основывали свои торгово-промышленные городки еще до появления там царских воевод. Именно с этих городков начинается история таких первых сибирских городов, как Березов, Мангазея, Пелым. Здесь торговцы и промышленники вели меновую торговлю
