Иванович прокашлялся. Ему категорически не хотелось ничего читать, но теперь, после того как он выслушал рассказ Лучинского, отказать было нельзя. Во рту немедленно пересохло.
– Можно мне попросить воды?
– Да, разумеется. Кристина…
Помощница возникла на пороге, словно только и ждала, когда ее позовут. Сделав глоток, Карпов взял в руки первую страницу и выдавил из себя эпиграф. Слова шли плохо, как паста из засохшего тюбика. И были столь же отвратительны на вкус.
– «О фараон, ты Великая звезда, которая пересекает небо с Орионом, которая правит Миром небытия с Осирисом; ты поднимаешься с востока небес, обновляясь в надлежащий срок, и становишься молодым в должное время…»[8]
16.35
Произнеся последнюю фразу, Карпов положил рукопись на стол, стараясь не встречаться ни с кем взглядами.
– Павел Борисович, ваше мнение? – поинтересовался Сергеев.
– Вяло. Не хватает драйва.
Геннадий Иванович дернулся, как ошпаренный.
– Что?
– Он у вас просто идет по коридору и обливается потом от страха. Где события? Откуда прикажете читателю черпать эмоции?
– Ожидание событий может вызвать куда больше эмоций, чем сами события. Вспомните «Сталкер» Тарковского.
– Зачем? Я не занимаюсь подражательством.
Карпов вспыхнул.
– Вы считаете, я им занимаюсь?
– Вы сказали про Тарковского, не я. И зачем вам понадобился американец? Он никак не развивает общую идею. Просто начали одну историю, потом бросили ее за ненадобностью и принялись за другую. Я бы это не напечатал.
Карпов совершенно потерял дар речи. Он и подумать не мог, что его так непринужденно растопчут прямо на глазах – и у кого?!
Сергеев протянул руку за рукописью.
– Так или иначе, рассказы написаны, а определять их судьбу будут другие. – Олег Михайлович убрал рукописи в кейс и покосился на Карпова: – По-моему, вы приняли слова коллеги слишком близко к сердцу. Это лишь мнение одного человека.
– И этот человек мог бы держать свое мнение при себе! – взорвался Геннадий Иванович.
Лучинский и бровью не повел.
– Вы и впрямь слишком разволновались. Хотите другой отзыв? Запросто. «Рассказ написан хорошим литературным языком. Пристальное внимание автора к личности героя позволяет глубоко проникнуть…»
– Прекратите паясничать! – заорал Карпов.
Критик развел руками.
– На вас не угодишь.
Сергеев встал.
– Рассказы будут отправлены сегодня же.
Он повернулся к Лучинскому.
– По-прежнему считаете, что вам достаточно одной работы?
– Посмотрим, – ответил тот. – Я, кажется, вошел во вкус. Тем более, сидеть здесь без дела – со скуки помереть можно. Или спиться.
– Что вы тут устроили?! – накинулся на
Рассказы, написанные Г. Карповым, приведены в 3-й части книги.
