становится душно. Он открыл окно в кабинете, но это не помогло. Душили стены. Или ему так казалось? Карпов накинул пиджак – вечерами еще было холодновато – и отправился на прогулку.
Возле дома он заметил Кристину. Одетая в затертые джинсы и клетчатую мужскую рубашку с закатанными рукавами, та копала яму посреди газона. Внушительная горка свежей земли высилась рядом. Поодаль на траве в окружении открытых мешков лежал саженец какого-то дерева. В Геннадии Ивановиче немедленно проснулся джентльмен.
– Вам помочь? – спросил он.
Кристина обернулась.
– Помочь? – Она воткнула лопату в землю. – Женщине, которая вряд ли знает, кто такой Алоизий Могарыч?
Карпов подошел ближе.
– И сколько вы намерены меня этим попрекать?
– Не берите в голову. В любом случае, одежда у вас не для земляных работ.
– Что с того? Если испорчу – ваш хозяин купит мне новую. Ведь мы здесь на полном пансионе.
Кристина подняла с земли дерево.
– Термин выбран неудачно. Олег Михайлович мне не хозяин.
– Тогда и вы не берите в голову. Давайте хоть дерево подержу.
Карпов положил пиджак на ближайшую скамейку и взялся за саженец, но тут же отдернул руку. Дерево оказалось колючим. Кристина сняла перчатку с левой руки.
– Держите.
Перчатка, разумеется, была Геннадию Ивановичу мала, но для этих целей годилась. Он осторожно обхватил дерево за ствол.
Кристина засыпала дно ямы гравием.
– Я думал, в таких домах для этих целей держат садовника, – заметил Карпов.
– И вы не ошиблись. Но у некоторых людей бывают увлечения. Ставьте.
– По-моему, сначала нужно полить.
Кристина посмотрела на литератора.
– Мы что, родственные души?
– Нет. Моя мама… увлекалась садоводством. Я часто ей помогал.
– Что ж, послушаем вашу маму.
Кристина отошла и вскоре вернулась с лейкой. Карпов осторожно поставил дерево в яму. Расправив корни, Кристина забросала их землей, а потом, присев на корточки, принялась разравнивать грунт. Геннадий Иванович, убедившись, что саженец стоит крепко, опустился рядом. Каждый из них мог работать только одной рукой, одетой в перчатку. Поскольку руки были разными, плечи невольно соприкасались. Это повергло Карпова в смущение. Давненько ему не приходилось находиться так близко от красивой молодой женщины. Геннадий Иванович осторожно скосил глаза – и еще больше смутился, поскольку расстегнутая на две пуговицы рубашка открывала рискованные перспективы. Он поспешно отвел взгляд.
– Как вы объяснили маме свое отсутствие? – Кристина попыталась сбросить со лба непокорную прядь, но влажная кожа не отпускала волосы. – Или вы не настолько близки, чтобы в этом нуждаться?
– Моя мама погибла. Уже давно.
– Простите. Не знала.
– Я думал, вы знаете о нас все.
– Ко мне
