про себя не читал.
Нет, он сразу стал совсем не тем, что полминуты назад. В нем как-то мгновенно прорезался жесткий, несговорчивый отчаюга, который умеет, несмотря ни на что, гнуть свою линию. И все почувствовали это. И именно это, прорезавшееся, сразу убедило санитара.
– Надо же… о себе – не читал… Ну, погодь, погодь, я тебе сейчас притащу.
Он бросился было к дверям, но вспомнил и полез в карман. Достал кисет, а из него выпростал аккуратно сложенную фронтовую – в четыре странички – газету, развернул и передал Жилину.
– Эта, понимаешь, на курево хороша. Наша, дивизионная, груба.
Костя, внутренне замирая, прошелся глазами по заголовкам и перевел дыхание. Большая статья называлась: «Массированное применение снайперов». Писал какой-то старший лейтенант В. Голубев. Костю смутило и то, что снайперов, оказывается, применяют и что пишет об этом совершенно незнакомый ему человек.
– Про тебя? – заинтересованно осведомился Иван.
Костя промолчал, Иван сурово, отрывисто потребовал:
– Читай вслух.
И Костя, почему-то подчиняясь, стал читать. Голос у него звучал глухо, но ровно.
Автор статьи доказывал, что сведение снайперов в отделение в условиях обороны, как показывает опыт отделения младшего сержанта Жилина, вполне себя оправдал. Командир батальона получил возможность непосредственно руководить такой, как оказалось, мощной огневой силой. Он организует боевую подготовку, ставит задачи, исходя из интересов и задач батальона, используя для этого данные разведки, контролирует работу снайперов, проводит разборы результатов снайперской охоты.
Жилин читал, а сам отмечал все неточности статьи. Никто его не контролировал, никто не ставил задач. Да и подготовкой никто не занимался. Просто вечером Жилин приходил к комбату Басину, докладывал о результатах охоты, говорил, что собирается делать завтра. Комбат соглашался, иногда, правда, сообщал, что в такой-то роте жалуются на такой-то пулемет. Костя обещал подумать, и не сразу же, а через несколько дней, после наблюдений и оборудования позиций, снайперы били по этому пулемету. Вот и все. А замполита батальона старшего политрука Кривоножко они просто не видели. И винить его в этом нельзя. У него и линейные роты и спецвзвода, его и в полк постоянно вызывают: захотел бы – и то времени для снайперов у него б не хватило. И, признаться, снайперы о том не слишком горевали – меньше начальства, больше покоя.
Смесь правды и полуправды, вернее, возможной правды испугали Костю. Сказать все можно, даже байку подпустить, но если написано, а уж тем более напечатано – значит, оно должно быть святой правдой. А ее не было. Хуже того, и корреспондента того никто не видел. Откуда ж он взял такое? В гражданке, да и в армии чуть что не так сказал, обязательно оборвут: не болтай! Думай, что говоришь! А тут – написано. Выше того – напечатано.
Должно быть, на Костином задубелом, смуглом и несколько угловатом лице проступили и растерянность, и обида, и недоумение, потому что мужик с круглым лоснящимся лицом и острыми маленькими глазками спросил:
