оказалась удивительно близка. Они давно подозревали, что содержат на свои деньги ораву бездельников. Едва мы прибывали на место преступления, родственники жертвы первым делом принимались придирчиво вглядываться в наши действия и без стеснения их обсуждать. Сбор сведений, обычный опрос людей превращался в какое-то безобразное выяснение отношений и определение ими степени нашего профессионализма. Нам постоянно приводили в пример Холмса и сокрушались, что, к сожалению, похоже их дело не вызвало у него интереса, или он слишком занят другой умопомрачительной головоломкой, коль не смог появиться у них. Иногда нам объясняли чуть ли не у дверей, что специально вызвали нас, потому что не сумели застать Холмса у себя. И, поскольку полиции-то должно быть известно, как связаться с ним, нас просили не тратить попусту время и поскорее вызвать на сцену главное действующее лицо. Некоторые, благодаря рассказам, посчитали себя настолько грамотными в методике расследования, что уже и сами готовы были примерить плащ и кепи легендарного сыщика. По крайней мере, считали, что без советов с их стороны нам уж точно не обойтись. Все это сильно затрудняло проведение следственных действий и отнимало немало времени. В Ярде ломали голову над тем, кто скрывается за именем Артура К. Дойла, и некоторые из моих коллег склонялись к выводу, что это никто иной как доктор Уотсон, тем более, что повествование в рассказах всегда велось от его лица. Но я с самого начала скептически смотрел на это, потому что гораздо чаще остальных имел с ним дело и успел достаточно неплохо изучить его, чтобы иметь здесь собственное мнение. Господин, единственный выглядевший более-менее джентльменом в этой компании, еще мог бы заблуждаться по поводу так называемых талантов своего друга, но он никогда бы не опустился до вульгарных и необоснованных поношений организации, охраняющей порядок на территории Ее Величества. Кроме того, при всей безупречности поведения доктора, особенно заметной и благоприятной на фоне откровенного нахального высокомерия Холмса, и моих некоторых симпатиях в связи с этим, я имел достаточно четкое и нелестное представление о его умственных способностях.
Чтобы разгадать авторство, мне пришлось тоже ознакомиться с этой гнусной поделкой. Ее изучение я находил для себя полезным по нескольким причинам. Во-первых, в рассказах достаточно подробно и методично излагалась система Холмса, которая выглядела, должен признать, весьма эффектно и убедительно. Но при нашем общении он никогда не приводил своих доводов, никаких логических цепочек и т.п., а лишь пытался огорошить очередным "окончательным выводом". Поэтому мы не имели никакого представления о том, на чем основаны его "заключения". Почему Холмс в действительности не добился никаких успехов с помощью своего волшебного дедуктивного метода? Может, он хорош только на бумаге? Может, это чистое теоретизирование, и практические трудности разбивают все эти великолепные мыслительные конструкции? Или же никакого метода у него не было, и он работал
