style="font-size:15px;"> Я отложил вязание в сторону, чтобы не отвлекаться, и спросил:
– Откуда взялась идея с иголками в позвоночнике?
Тетушка отвела взгляд, потом снова посмотрела на меня. Прошлась по комнате. Прислушалась к сопению найо под кроватью и сквозь зубы процедила:
– Брысь отсюда!
Оборотни, сегодня избравшие облик то ли лисиц, то ли енотов, кубарем выкатились за дверь.
Последовала еще одна долгая пауза, которую прервал я, вежливо осведомившись:
– Больше нам никто не мешает?
Зелень глаз потемнела:
– Никто. Кроме нас самих.
– Я слушаю.
– Ты предполагаешь откуда. Верно?
– Предполагаю. Но хочу услышать истину из твоих уст.
Тилирит подошла к креслу, на котором я сидел, и, упершись ладонями в подлокотники, склонилась надо мной:
– Почему?
Если бы ее дыхание могло замораживать, я бы стал ледышкой в мгновение ока.
– Не люблю делать выводы на основании догадок и слухов.
– Вот как? А если то, что я скажу, тебя не обрадует?
– Переживу.
– Что решил ты сам?
Я смотрел на тетушку снизу вверх, чувствуя себя ребенком, одновременно обиженным и провинившимся.
– Вы всегда проверяете теорию практикой. Значит, на ком-то идея была опробована. Сколько их было, таких, как я?
– Достаточно для глубокого изучения.
Слово «глубокого», произнесенное Тилирит с плохо скрываемым отвращением, заставило меня содрогнуться.
– И… как это происходило?
– Лишний вопрос.
– Они… они ведь должны были прожить сколько-то лет, прежде чем достигнуть нужного состояния?
– Разумеется, – сухое подтверждение.
– И до какого возраста?
– Самое большее, семь лет.
– Невозможно! Это слишком мало! Я в семь лет только-только начинал…
– Ты рос в других условиях. Процесс Слияния можно… ускорять. Подвергая объект определенным воздействиям.
– Говори уж прямо – пыткам?
Она не ответила. Выпрямилась и зябко поежилась.
– Угадал?
– Не надо было спрашивать.
– Это… ужасно.
– Это было необходимо. Иногда приходится жертвовать малым для достижения большого.
– Хочешь оправдаться?
– Просто поясняю. Лично мне оправдываться не в чем и не перед кем.
– Ты не принимала участие?
– Нет.
– А кто принимал?
– Это уже неважно.
– Хорошо, тогда скажи, кто придумал этим заняться? Кто стоял за всем этим?
Я готов был понять и принять любой внятный ответ, но Тилирит молчала. Молчала так долго и скорбно, что вывела меня из равновесия – я вскочил на ноги и вцепился пальцами в тонкие плечи под черным бархатом платья:
