башне?
– У поэта Иванова в угловой башне многоэтажного дома, на самом верху – огромная квартира. Там раз в неделю собираются поэты, а также их поклонники. Часто приезжают московские стихотворцы. Из квартиры выход на плоскую крышу. В хорошую погоду там читают стихи. Народу – больше, чем сегодня на этом приеме.
– Интересно… О чем же пишут эти ваши поэты? О любви, о цветах, о бескрайних ваших полях? О том, как косят траву, о запахе сена…
– О, не только.
– О красоте и уродстве жизни, о ночном мраке городов, о потерянном человеке?
– Это чуть ближе. Но еще о тайнах смерти, о холоде Вселенной, о таинственном молчании звезд…
– О молчании… Понимаю.
– Хотите, я попробую перевести вам скучной прозой пару строк, что вспомнились?
– Хочу. Разумеется.
– Мне и самой это интересно. Попробую чуть-чуть добавить ритма. Ведь я мечтаю стать профессиональной переводчицей. И уже немного пытаюсь… так… пустяки… Ну, вот послушайте… Погодите, я пока по-русски вспомню. – Она помедлила несколько секунд, а затем, словно подчиняясь некой музыке, низким голосом произнесла: «Месяц холодный тебе не ответит, звезд отдаленных достигнуть нет сил… Холод могильный везде тебя встретит в дальней стране безотрадных светил…» Перевести?
– Смеетесь? Я уже дрожу от нетерпения.
Мария пересказала, как умела, это по-английски.
– Хорошо сказано, – сказал Уэллс. – Мне кажется, вы умело и точно передали. Эту грусть. Эту звездную меланхолию.
– Тут да. Но они часто вспыхивают. От грусти и следа не остается. Порою – взрываются.
– Надо думать.
– Вот, скажем, поэт Андрей Белый собирался вызвать на дуэль Валерия Брюсова, тоже московского поэта. Знаете за что?
– Откуда мне знать.
– Они по-разному смотрят на глубину и тайну мира.
– Да, это серьезная причина, чтобы стреляться. Но откуда про это знаете вы? Неужели об этом пишут в газетах?
– Белый сам нам об этом рассказывал. Мне и моей подружке Дарье, тоже смолянке.
– Смоланк? Что это?
– Смольный. Так в Питере называют наш институт.
– А, понимаю.
– Мы сидели за столиком после поэтического вечера. Белый размахивал руками. Не человек, а пламень.
– Ну, поэт!
– Знаете, чем он нас поразил? Целый час он упоенно рассказывал нам с Дашей об атомах, о том, как они взрываются, и как вслед за этим весь мир тоже готов расколоться… И еще он говорил о том, что рано или поздно появится человек, который найдет способ эти атомы взорвать.
– Это поэтическое преувеличение. – Уэллс снисходительно улыбнулся. – Атомы не могут взрываться.
– А вот Белый считает, что могут.
– Атомы – это мельчайшие частицы вещества, крохотные кирпичики, простейший строительный материал. Они столь малы, что там нечему взрываться. В каждом, правда, есть какое-то
