так что она вынуждена была добровольно признать эту склонность, хотя это и было ей не очень приятно. Поэтому изложи я ей на данной стадии лечения это истолкование, то уже не встретил бы с ее стороны никакого сопротивления, мучительность этой нежелательной тенденции она уже преодолела самопониманием. Но она бы спросила: «Но почему вообще мы все еще анализируем этот сон? Он ведь опять же открывает то, что я и так уже давно знаю». Это истолкование и в самом деле не дает пациентке никакой новой информации, поэтому для нее оно неинтересно и неэффективно. В начале лечения истолкование подобного рода было бы невозможным просто потому, что необыкновенная щепетильность пациентки ни при каких обстоятельствах не допустила бы ничего подобного. «Яд» понимания надо было вливать в высшей степени осторожно и небольшими дозами, до тех пор пока больная постепенно не смогла воспринимать все более разумно. Но если аналитический, или каузально-редуктивный, метод уже не приносит ничего нового, а лишь повторяет одно и то же в различных вариациях, значит, наступил момент, когда необходимо принять во внимание возможно выходящие на поверхность архетипические мотивы. При отчетливом проявлении такого мотива наступает момент, когда целесообразно обратиться к иному методу интерпретации. Как видим, каузально-редуктивный метод в таком случае недостаточен. Во-первых, здесь неправильно воспринимаются идеи пациентки, например ассоциация «рака» с болезнью. Во-вторых, неясен сам выбор именно данного символа. Почему, например, подруга-мать должна принять именно образ рака? Она могла бы предстать, например, в более симпатичном и пластичном образе русалки. («Она влекла его отчасти, отчасти к ней тянулся он» и т. д.) Ту же роль могли бы играть полип или дракон, змея или рыба. В-третьих, каузально-редуктивный метод упускает, что сновидение – это субъективный феномен и что, следовательно, исчерпывающее истолкование ни в коем случае не может соотносить образ рака только с подругой или матерью, а надо применить его также и к субъекту, т. е. к самой сновидице, включающей все сновидение в целом: она – ручей, брод и рак. Эти подробности соответственно выражают условия и тенденции в бессознательном субъекта.
Поэтому я ввел следующую терминологию: всякое истолкование, в котором выражения сновидения можно идентифицировать с реальными объектами, называю интерпретацией на уровне объекта. Она несовместима с такой, которая каждую часть сновидения, например действующих лиц, относит к самому человеку, видевшему сон. Этот метод я обозначаю как интерпретация на уровне субъекта. Истолкование на уровне объекта аналитично, так как разлагает содержание сновидения на комплексы воспоминаний, которые соотносятся со внешними ситуациями. Истолкование на уровне субъекта, напротив, синтетично, ибо оно отделяет лежащие в основе комплексы воспоминаний от внешних причин, понимая их как тенденции или моменты субъекта, и снова включает их в состав субъекта. Проще говоря, в переживании я переживаю не просто объект, но прежде всего самого себя, но лишь тогда,
