совсем проржавел, а вмятины на нем свидетельствовали о жестоких сражениях, в которых легионеру довелось принимать участие. Но все эти отметины были старыми. Что же касается меча, то, хоть он когда-то и выпустил немало кишок, на этот раз ему хватило благоразумия не покидать ножен. Ни на его рукоятке, ни на ножнах не было следов запекшейся крови.
– Меня зовут Шимон, – сказал зелот. – А имя этого дикаря Давид. Он добрый малый. Собаки, которые лают, не самые опасные. Я отведу тебя на ферму. Твою лошадь тоже следует покормить.
Шимон развернулся и отправился к верблюдам. Как только он подошел к Давиду, юноша запротестовал, говоря вполголоса:
– Что с тобой? Это же римлянин, ты ведь не собираешься…
– Он тебя видел, Давид. У меня есть два варианта: убить его либо оказать гостеприимство.
– И какой же ты выберешь?
– Тот же самый, какой выбрал бы твой отец.
3
Перед всадниками показалось пастушье жилище из глиняных кирпичей, обмазанных известью. Оно настолько сливалось с общим пейзажем, что издали его трудно было заметить. Странник, ехавший по одному из проходящих здесь торговых путей, вполне мог бы принять его за мираж. Окруженная ущельями глубиной до ста метров, защищавшими ее от сильных ветров, ферма была неприметным строением, к которому не так-то просто было добраться. Терраса, над которой было натянуто полотно из козьей шерсти, соединяла главное строение с овчарней, где стояли с десяток баранов.
Давид спрыгнул с верблюда и потянул за поводья верблюда своего наставника. Он быстро заставил животное стать на колени, а потом и улечься на живот. Шимон перекинул ногу через седло и ступил на землю, после чего подошел к гостю, также успевшему спешиться, и заявил:
– Я отведу тебя в овчарню, там тебя никто не побеспокоит.
– Это очень любезно с твоей стороны.
– Давид позаботится о твоей лошади.
– Нет! – выкрикнул юноша, не сводя глаз с римлянина.
– Да, – возразил Шимон.
– Не стоит, – прервал его Лонгин, поглаживая по гриве своего чистокровного скакуна. – У моей лошадки и у меня есть свои привычки.
Он повернулся к Давиду и пристально посмотрел на него. Мальчик выдержал его взгляд, ненависть переполняла его. Заметив это, Шимон поспешил вмешаться:
– Сними поклажу с верблюдов, Давид, и отнеси-ка один бурдюк с водой матери.
Его подопечный ничего не ответил, он был слишком занят рассматриванием «гостя».
– Давид! – прикрикнул Шимон.
Юноша с презрением сплюнул на землю и, развернувшись, пошел заниматься привезенным грузом.
Зелот тем временем повел приезжего в овчарню.
– Если ты не сильно проголодался, подожди захода солнца. В это время хозяйка разводит огонь в печи, и имей в виду, она очень строга к опоздавшим.
– Мне бы не хотелось злоупотреблять твоим гостеприимством, – ответил центурион, не отрывая взора от окон главного строения.
