модельеру Леруа небольшой и довольно скромный дом моды «Ла Птит Леблан».
Но сегодня, судя по недовольному виду принцессы, и ткань, и эскиз платья были далеки от совершенства.
– В вашем платье нет шика, – говорила она, когда Вернита вошла в комнату. – В нем я не буду выделяться из толпы. Унесите это прочь и придумайте что-нибудь получше!
– Мадам… – попытался возразить портной, но принцесса тут же прервала его:
– Pardi![2] Вы еще осмеливаетесь со мной препираться?
Вспышка гнева исказила ее божественно прекрасное лицо.
Газеты описывали принцессу Боргезе как идеал классической красоты; но теперь, увидев ее, Вернита поняла, что даже самые пышные цветистые комплименты, расточаемые прессой, не могли в полной мере описать красоту Полины.
Ее тело, черты лица, голос, движения – все было безупречно. Принцесса была поистине прекрасна – не мертвой холодной красотой статуи, но живой прелестью, сквозящей в каждом повороте головы, в каждом движении руки.
Как только портной вышел, лицо принцессы разгладилось. С обворожительной улыбкой она обернулась к мужчине, сидящему рядом.
Ее правильное лицо с огромными бархатными глазами, озаренное шаловливой детской улыбкой, было необыкновенно привлекательно.
Верните трудно было оторвать взгляд от такой красавицы. Однако, когда принцесса обратилась к следующей посетительнице – модистке, нагруженной шляпными картонками, – Вернита перевела взгляд на ее предыдущего собеседника.
Этот человек, стройный, элегантный, небрежно развалившийся в кресле, казалось, тоже сошел со страниц романа.
Глаза его были холодны как лед, губы кривились в легкой презрительной усмешке.
Вернита заметила, что он высок и широкоплеч. В нем ощущалась спокойная, уверенная сила, чем-то напомнившая девушке отца.
«Должно быть, ему за тридцать, – подумала Вернита. – Кто бы это мог быть?»
Принцесса снова нежно улыбнулась собеседнику, и у Верниты не оставалось больше сомнений о его роли в этом доме.
Любовные приключения принцессы Боргезе описывались в газетах с откровенностью, мало что оставлявшей даже самому пылкому воображению.
Вся Франция знала, что после гибели на войне первого мужа принцессы брат поспешил найти ей второго, чтобы хоть как-то удерживать любвеобильную Полину в рамках приличия.
Уже два года принцесса была замужем вторым браком за итальянским князем Камилло Боргезе. Эдвард Уолтем, приехавший с семьей во Францию как раз во время их помолвки, говорил, что, если бы не братец Бонапарт, бедная корсиканская дворянка не могла бы и помышлять о такой блестящей партии.
В свои семнадцать лет Вернита обожала романтические истории и жадно ловила все подробности о женихе Полины.
Она узнала, что князю двадцать восемь лет, что он – типичный итальянец с темными кудрями и сияющими черными глазами.
Черт побери! (
