сглаживают края трансплантата и придают им скос с таким расчетом, чтобы пластинка точно прилегла к краям дефекта кости черепа. Подогревая трансплантат, моделируют его по форме черепа.
Дрелью просверливают 3–4 отверстия по краям костного дефекта, отверстия делают и в соответствующих местах протеза. Протез укладывают в трепанационное окно и закрепляют его толстыми шелковыми швами. После этого накладывают швы на апоневроз и кожу.
Как все-таки настроение меняет внешность человека. Или это наше восприятие так чутко реагирует на изменения мимики? Каким опасным должен был быть человек для своих же собратьев, если они научились так тонко улавливать его настроение и отсутствие агрессии по глазам, губам, лицу.
Такой простой механизм, как лицевые нервы, стал основным индикатором нашего состояния. Занятно. Очень занятно.
Иван лежал на кровати и, держа в руках небольшое зеркало, разглядывал свое лицо, вернее, то свободное пространство на нем, которое осталось незабинтованным.
– Ну что, Иван, прорвались. – В дверях стоял крупный седой мужчина в белом халате, а за ним медицинский персонал.
Иван кивнул головой.
– Как ты себя чувствуешь?
– Большая слабость.
– Это пройдет. Что еще беспокоит?
– Кажется, Земля стала быстрее вращаться. Как вас зовут, доктор? Нас как-то никто друг другу не представил.
– Ты молодец. С такой травмой и продолжаешь шутить. Николай Павлович меня зовут. Ты почти не терял сознание во время операции. Видишь, какой организм, борется за тебя, и пока успешно. Тебя посмотрят невропатолог и психиатр. Постарайся думать о хорошем и не волноваться.
– Теперь вы шутите, Николай Павлович. Я потерял все, понимаете, все.
– Нет, не понимаю. Пока ты жив, ничего не потеряно.
– Демагогия.
– Николай Павлович, в ординаторской вас ждет отец Феодосий, – сказала вошедшая в реанимационную палату сестра.
– Скажите ему, пусть идет в свою палату и лежит. Я приду к нему, – ответил хирург через плечо. Опять обернулся к Ивану. – Это с ним ты столкнулся. Его машина стояла на обочине, и ты ее не заметил. Ребята со «скорой» сказали – удар был такой сильный, что тебя выбросило из машины на дорогу через лобовое стекло. Падая, ты ударился затылком об асфальт. Прямо на проезжую часть. Тебя бы точно задавили, если бы не отец Феодосий. Он получил сильное сотрясение мозга и все-таки вытащил тебя на обочину и вызвал «скорую». Вот так. Твой идейный враг спас тебя, философ. Рвется домой. Не хочет лежать. Если у тебя все будет хорошо этой ночью, завтра переведем в палату. Может, познакомишься с ним.
Приблизив свое лицо почти вплотную к Ивану, произнес почти шепотом:
– Слушай, Иван, я знаю такой тип людей, как ты. Постоянно изводите себя и не видите ничего вокруг, но, пойми, я хирург, – произнес он по слогам, – понимаешь? Я хирург тела, а не души. Что ты киснешь и смотришь на меня, как перед казнью? Думаешь, ты один в этом мире страдаешь? Я прошу тебя, не губи
