мурашки, внутри все похолодело. Хотела идти
– ноги стали деревянными – не идут, хочется выть от боли.
– Таня, милая дочь моя, горе ты моё, – слезы полились по измученному лицу, она сделала два-три шага, как кольнуло в самое
сердце: повторились стоны, сильные, зовущие, задевавшие за самое сердце!
Она ринулась к земле, стала на колени, припала ухом к земле
– стонет, даже плачет! Стоны идут из земли! Рывком вскочила, кинулась к воротам – нет, туда не войдешь, кругом бегают собаки, –
и она снова вернулась на то же место к сараю, – Это она, доченька,
я знаю! – она затряслась в ознобе и кинулась домой, к мужу, к людям. День был ясный, шел покос, люди косили сено,– но многие уже приехали с поля.Тараса со всей семьёй дома не было целый день.
Мать бежала, кричала изо всей силы. На её крик из домов выскакивали люди, как-то сразу набежало много народа. Рыли тут
взрослые и дети – в большой праздник столько не набиралось.
Иван выбежал навстречу жене, раскинув в стороны руки, испугался, что она, бедная, наконец, с ума сошла, не выдержала муки.
Она пролетела мимо, вернулась, волосы растрепались, глаза как
у безумной смотрели дико, не понимая, что с ней, за ней люди,
много людей, недоумевающих, но понявших, что случилось чтото страшное.
– Иван, Иван, скорей, там она, – кричит, – она там, там – скорей!
Иван с силой прижал её к себе – она вся дрожит.
– Скорей, скорей, что же ты стоишь? Да пойми же ты, пойми –
у Тараса в земле она, кричит, зовет! Ваня, да что же ты стоишь?
Иван, не добившись ничего связного, все же схватил вилы, которыми выбрасывал навоз из стайки, и бегом за женой, за ними
все люди. Все кричали, вооружались кто – чем: дубинками, палками, кто-то притащил топор.
Ввалились все во двор, орали, но хозяев дома никого не было,
одни собаки, и те позабивались в свои конуры, повизгивая от страха. Все было на замках – висели, чуть не пудовые, и на амбаре,
откуда послышались матери стоны, на дверях дома, у подвалов.
В том амбаре, откуда слышались стоны, был хлеб и ценные вещи –
сломать замок без хозяина было нельзя. Кто-то закричал: «Стойте,
стойте! – шум мало-помалу притих. – Давайте послушаем!
Наступила тишина. Но ни звука, ни стона, ни плача из-под земли, где слышала мать. Все молчали.
Вдруг ворота открылись, вошел мальчик лет тринадцати, посмотрел на всех с удивлением, быстро распахнул створки ворот и
встал в сторонку. У ворот стояла пара добрых лошадей – они рывком влетели во двор, не ожидая окрика хозяина. За ней – другая
пара лошадей с одними дрожками. На обеих дрожках сидели
жены хозяина и его второго сына, Василий, два мальчика-подростки и сам хозяин Тарас, старый разбойник да девочка-нянька. Жена
старшего сына держала на руках грудного
