и только. Руки маленькие, розовые, седые волосы поредели, он всегда хорошо одет (костюмы от “Брукс Бразерс”), но мог бы одеваться еще лучше (на Сэвил-роу). Ездит на “плимуте” цвета грязи, выпуск 39-го года. Но, несмотря на внешнюю неказистость, от Артура исходит мощный жизненный ток, какого Декстер не чуял больше ни в ком. И он не скрывает, что искренне восхищается тестем.
– Ну-с, ребятки, – начал старик, не обращая внимания на Табби. – Что слышно?
Он не имел в виду газетные новости. Старик познакомился с Рузвельтом, когда тот был губернатором и часто наезжал в Вашингтон: там он занимался выпуском облигаций военного займа и помогал разрабатывать проект ленд-лиза. Близкие друзья Артура по военно-морской службе уже командуют флотами. Короче говоря, Артур Берринджер много чего знает, но при этом отдает себе отчет, что именно высокие знакомства открывают ему путь наверх, хотя его потенциальные конкуренты обладают бесценным жизненным опытом.
Разговор начал Генри Фостер – как водится, с последних новостей из Уэстчестера: в этом городке находится частная школа “Элтоновская академия”, в которой он работает. Одна из тамошних жительниц вбила себе в голову, что живущая рядом семья (а соседствуют они уже восемь лет) – немецкие шпионы и только притворяются американцами.
– Она решила, что все соседи, даже дети, маскируют свой акцент, – сказал он. – Но она же слышит: немецкий из них так и прет. Пришлось отправить ее в лечебницу.
– Что скажешь? – обратился старик к Джорджу Портеру, военному врачу.
– Война – это большой стресс, вот мозг у этой женщины и не выдержал, – ответил Джордж. – Не исключаю, что она еще очухается.
Декстер пристально наблюдал за Табби: как-то она на это все отреагирует? Но дочь, не поднимая глаз, сосредоточенно снимала корку с дольки лимона.
– А вдруг соседи и впрямь немцы, – предположил Купер.
Его отец недовольно поморщился.
– Нам, преподавателям Элтоновской академии, придется даже на День благодарения вести занятия, – продолжал Генри. – Мужья далеко, матери работают… Некоторым мальчикам, кроме школы, и пойти-то некуда.
Чтобы вовлечь Табби в разговор, Декстер сказал:
– А некоторые девушки из нашего клуба работают на верфи – тут, в Бруклине. Сварщицами, слесарями… Их там уже сотни.
Престарелый хозяин дома недоверчиво переспросил:
– Прямо-таки сотни?
– Это, пожалуй, опасно, – глянув на отца, заметил Купер.
Смысл его реплики был не вполне ясен: то ли опасность грозит девушкам, то ли всему миру. Очень может быть, что Купер и сам не знал, что имел в виду. Сын по всем статьям уступал отцу, особенно по части интеллекта: в нем сошлись все недостатки рода. Старик это сознавал; еще бы не сознавать – Купер же работает в его банке. Когда между отцом и сыном случаются стычки и обиды, Декстер особенно остро ощущает свою
