черты, которые помогали бы в общении. К сожалению, моя вина, у Николая Викторовича Подгорного я не нашел ничего. Это был мрачноватый надутый человек. Когда шли советско-сомалийские переговоры, он довольно бегло руководствовался памяткой, которую мы подготовили. И переговоры шли официально так, как должны были идти.
Во второй день приезда был назначен официальный прием в честь высокого советского гостя. В новом президентском дворце были распахнуты двери. Небольшая мраморная лестница, площадка, и на площадке стоят Сиад Барре с адъютантом, Подгорный и я как переводчик рядом с Подгорным. Вот проходит толпа гостей, Барре с Подгоргым всех приветствуют, здороваются. Но в какой-то момент этот людской поток спал, и они остались одни. Подгорный понимал, что он должен что-то сказать, поговорить с президентом. А поговорить не о чем, памятки нет. И если бы я с каким-то пиететом, с симпатией к нему относился, я бы ему просто сказал: «Николай Викторович, спросите, какой у них урожай бананов или еще что-то». Ну, для разговора. Но я молчал. И тут Подгорный загасил папиросу, бросил окурок на мраморный пол, взял меня под руку, подвел к Сиаду Барре и сказал:
– Алексей, вы спросите у него…
Сиад Барре сделал очень внимательное лицо, приготовившись слушать. И я вижу, что вопрос не готов, он ищет этот вопрос. А я не подсказываю.
– Спросите, у них евреи есть? – неожиданно сказал Подгорный.
Барре не был готов к такому вопросу. Но, правда, он решил, что сейчас начинается серьезный разговор на ближневосточную тему, поэтому ответил очень аккуратно и правду:
– Есть, товарищ президент, но мало.
Подгорный удовлетворенно крякнул и сказал:
– Это хорошо.
На этом беседа закончилась.
Одной из самых интересных была поездка с маршалом Гречко, который с официальным визитом посетил Сомали. Он возглавлял большую военную делегацию, в которую почему-то, по принципу «нет пророка в своем отечестве», включили мидовского переводчика. Меня отозвали из отпуска и отправили за инструкциями к маршалу Соколову, готовившему этот визит. Затем были переговоры с сомалийцами – они просили военную помощь; военные специалисты обеих стран согласовывали детали сотрудничества; высокий гость выступил перед хозяевами с речью. Словом, все шло по плану и было очень интересно. Но еще интереснее оказалась яркая и неординарная фигура нашего министра обороны. Расскажу о нескольких эпизодах, которые особенно врезались в память.
В день приезда в резиденции на окраине города, где нас поселили, Гречко собрал совещание по поводу программы завтрашнего дня. Докладывает полковник протокольной службы: на утро намечено посещение стрельбищ, потом визит в воинскую часть и так далее. Министр сидит в кресле и, прикрыв глаза, слушает. Все остальные слушают стоя. Когда полковник закончил доклад, Гречко спросил:
– Это всё? У вас всё?
– Так
