закрыла лицо руками и застонала:
– Какой ужас! Мы можем забыть, что я это сказала?
Фиона обняла подругу.
– Не говори ерунды. Лили просто дразнит тебя. Ты можешь рассказать нам все, что угодно.
Лили спрыгнула с кровати, нетерпеливо убрав с лица длинный темный завиток.
– Да! Это как раз то, что нам нужно узнать. Я составлю список. – Она плюхнулась за стол Фионы и начала рыться в стопках набросков, которыми он был завален, прервавшись, чтобы рассмотреть один из них. – О, Фи, это блестящий портрет леди Эверли, и попугай на ветке сзади просто восхитителен. Эта женщина – жуткая сплетница.
– Спасибо, – искренне сказала Фиона, – но я ничего такого не хотела сказать.
– Я знаю, – сказала Лили с восхищением, – и все же твои рисунки всегда раскрывают правду о людях. – Она еще немного порылась в набросках и открыла ящик стола. – У тебя есть чистый лист бумаги? – Она заглянула за стол. – Неважно, я возьму тот, который валяется в мусорном ведре.
– Нет! – Сердце Фионы заколотилось, когда она вырвала первый черновик предложения графу из рук Лили и скомкала его. – Этот список заслуживает нового, чистого листа. – Она быстро нашла один такой в ящике и положила его перед сестрой, которая с любопытством взглянула на нее.
Лили приподняла тонкие брови, опустила перо в чернила и тщательно перечислила все, что они хотели испытать до окончания своего первого сезона:
– Конечно, это амбициозная задача, но я верю, что мы узнаем все это… и даже больше.
Фиона не разделяла оптимизма сестры. После сегодняшнего утра в свой первый сезон она будет вынуждена заняться поиском не столько любви, сколько мужа, причем в кратчайшие сроки. Шантажист потребовал оплату через две недели, а это означает, что она должна убедить графа жениться на ней за это время.
Очевидно, она не могла позволить себе роскоши насладиться осторожными, искренними, романтическими ухаживаниями. Но, конечно, у формальной, деловой и практичной помолвки должны быть преимущества, даже если в данный момент она таковых и не видит.
– Значит, мы все согласны? – Лили скорее издавала указ, чем спрашивала их мнения.
Фиона и Софи кивнули и прошептали, что согласны. Сопротивляться Лили было абсолютно бесполезно.
– Каждая из нас будет вести дневник, в котором запишет все эти вещи, – она помахала списком, – чтобы мы не забыли, каково это… влюбиться.
Софи закрутила головой:
– О боже. Я не могу писать такие вещи в дневнике. Что, если матушка его обнаружит?
Лили пожала плечами:
– Ты можешь сказать ей, что он мой.
– Матушка знает мой почерк. – Софи встала и прикусила кончик пальца. – Нет, дневник – это слишком опасно. Кроме того, я сомневаюсь, что у меня будет что записывать.
– Ерунда, – возразила Фиона. Как ни странно, идея ее сестры имела свои достоинства. Это хоть какая-то возможность взять ответственность
