вздумай сказать такое при всех! Даже я тебя не спасу!
Не успел Цезарь подумать насчет этого «даже я», как царица объяснила уже спокойней (сколько раз его поражала вот эта способность мгновенно вспыхивать и так же быстро приходить в себя!):
– Несколько прошлых лет разлив был плохим, многим не хватило воды. Если в этот раз я прикажу и Нил разольется как надо…
Она могла не объяснять дальше, Цезарь и сам понимал, что будет, недаром царицу зовут живой богиней.
– А если нет?
– Не знаю, – вздохнула живая богиня.
Утром Клеопатра поинтересовалась, примет ли он участие в церемонии?
– Что я должен буду делать?
– Грести.
– Что?!
Нет, Цезарь не боялся работы веслом, но за кого она его принимает?
– Когда фараон выплывает на середину Хапи, чтобы бросить в него приказ разливаться, на веслах сидят только очень высокородные родственники, иначе Хапи может обидеться. Ты не бойся, сам корабль будет привязан к идущим впереди лодкам, так что сильно грести не придется.
– Какой корабль, вот этот?! – ахнул Цезарь, кивнув на плавучий дворец.
– Вот еще! Нет, другой, небольшой.
Стало любопытно, Цезарь согласился. Он вообще удивлялся сам себе, под влиянием этой дикой кошки он уже который месяц творил непонятно что. Вместо того чтобы поспешить в Рим, сидел в Александрии, да не просто сидел, а теперь вот тащился к истокам Нила и даже собирался быть гребцом, пока фараон станет приказывать реке разлиться! О попытках выучить хоть чтото поегипетски или решить математическую задачу он вообще старался не вспоминать.
– Когда будет церемония?
– Вечером.
Он позволил отвести себя на действительно небольшой кораблик, скорее даже большую лодку, усадить за весла и с интересом наблюдал появление Клеопатры и ее малолетнего супруга.
Процессию было слышно издали. Расчищая путь, впереди двигался отряд воинов, одетых в египетские юбки схенти. За ними толпа, видимо, приближенных к царским особам, все разодеты и разукрашены, блеск золота и драгоценных камней спорил с солнечными бликами на воде. Четыре огромных нубийца несли роскошные носилки из черного эбенового дерева, тоже щедро украшенные золотом и слоновой костью. Цезарь догадался, что в них Клеопатра и Птолемей. Особенно позабавило его то, что вперемешку с рабами шли богато разодетые вельможи, делая вид, что тоже несут носилки. Один толстячок даже пыхтел, словно от тяжести, а в действительности от избытка собственного веса. За носилками следовала огромная толпа жрецов и придворных.
«Неужели они все собираются взойти на кораблик?!» – мысленно ахнул Цезарь. Это неминуемо потопило бы раззолоченную лодку. Невольно он глянул на воду, купаться в ней сейчас не хотелось совсем. Вода уже несколько дней как стала красной. Сначала римляне даже испугались, но их успокоили, объяснив, что так всегда бывает перед разливом Нила.
Но оказалось, что зря беспокоился, Клеопатре с верховным жрецом тоже не хотелось купаться в красной
