зашла Лиля, стуча ботинками.
– А мама и отец где? – спросила она после приветствий.
– В гостях. Они не знали, что ты придёшь. – Янина взяла у сестры пальто и повесила на вешалку.
– Это хорошо, что их нет, я с тобой хотела поговорить.
Лицо у Лили бледное, голубые глаза лихорадочно блестели, она покусывала губы – нервничала.
Червячок, крохотный червячок с бьющимся сердечком…
– Лилька, ты беременна!
– Не скроешь от тебя… я знаю, – с грустной улыбкой ответила сестра.
– Поздравляю тебя. Ты ведь хотела дочку.
– Издеваешься?
Лиля вскочила со стула, забегала из угла в угол.
– Мне сорок лет, понимаешь? Муж загулял с молоденькой продавщицей из промтоварного.
– Не сорок – тридцать девять… Ты что, ходила с ней разбираться? – проницательно спросила Янина.
Лиля махнула рукой:
– Пустое… Я не жаловаться пришла. Этого ребёнка я не хочу, помоги мне…
И заговорила быстро, не давая Нине возразить:
– В консультации мне отказали. Говорят, что сорок лет – не показание для прерывания беременности. Я знаю, ты сможешь помочь, если захочешь.
– Я не могу, с чего ты взяла? – испугалась Нина.
– Да можешь, можешь! Ты же мне помогла, когда желудок болел, у тебя в руках сила, – волнуясь и заправляя за ухо выбившуюся каштановую прядь, сказала Лиля.
– Эта сила не для зла…
Кукла снова вскочила с коврика и затанцевала у двери.
– Мама с папой идут, – заметила Янина.
– Ничего не говори им. Это наше дело.
Родители, конечно, обрадовались Лиле, усадили её ужинать и пить чай.
– Как дома-то, всё ладно? Вова как учится? – спросил отец, накладывая в чашку сахар, он любил очень сладкий чай.
– Да учится… – ответила сестра, пропустив первую часть вопроса. – С двойки на тройку, лоботряс.
Она без аппетита ела густой гороховый суп, ложка медленно двигалась туда-сюда по одной траектории.
Разговор не клеился. Нина и Лиля сидели как в воду опущенные, мама тайком поглядывала то на одну, то на другую дочь, всё больше тревожась.
– Что случилось-то, девки? Ведь как на поминках сидим, – не выдержал отец.
У Лили покраснели глаза, она часто-часто заморгала. Попыталась взять себя в руки, справиться с эмоциями, но не получилось… И заплакала, закрыв лицо руками, только плечи вздрагивали.
– Беременная? – выдохнула мать, став необычайно догадливой.
Лиля кивнула, не отнимая рук от лица.
Отец осторожно поставил чашку на белую скатерть:
– Дело-то житейское… что ж, нянчить будем. Наше правительство как говорит? Для нас важен каждый ребёнок, стране нужны рабочие руки. Что мы, не прокормим разве? Козу держим, молоко есть.
Лиля отложила ложку, взглянула на сестру:
– Ты
