трибунала она выглядела слишком красивой. Присмотревшись, я разглядел в глазах Добужинской ум и волю и решил, что с ней надо быть особенно настороже. Зэки, с которыми приходилось общаться, единодушно не любили судей-женщин – те отмеривали срок по полной и без видимых колебаний.
Поиски вахмистра не затянулись: видимо, Рик болтался неподалеку. Переступив порог, он вытянулся и щелкнул каблуками. Синяк на его скуле горел закатным багрянцем.
– Что это? – Есаул ткнул в синяк.
Рик не ответил.
– Вы дрались с Князевым? – уточнил вопрос подполковник.
Рик облизал губы.
– Отвечать! – рявкнул жандарм.
– Так точно, ваше высокоблагородие!
– Из-за чего?
– Обидел мою сестру!
– Как?
– Сказал ей, что она красивая, но жениться отказался.
– Ага! – Подполковник повернулся ко мне. – Нехорошо, Илья Степанович!
– Это был комплимент, – пояснил я, – простая вежливость. Я не знал, что это чревато.
– По обычаям веев, мужчина, сказавший женщине, что она красивая, считается сделавшим ей предложение, – пояснил подполковник.
– Строго здесь! – заметил я.
– А у вас?
– У нас проще: сказал «красивая» – сделал женщине приятное. А дальше как карта ляжет. Вот Александра Андреевна, – я кивнул на Добужинскую, – красивая женщина. Это факт, и я его обнародовал. Мне теперь жениться на ней?
– А вы бы желали? – улыбнулась Добужинская.
– Готов обсудить.
– Александра Андреевна помолвлена с князем Горчаковым, – сердито сказал подполковник. – К тому ж она не вейка.
– Помолвка не свадьба, можно расторгнуть.
Добужинская захохотала. Есаул улыбнулся, только подполковник насупился.
– Вы вынуждаете меня…
– Минуту! – Добужинская встала и подошла к нам. – Илья Степанович, почему вы сделали комплимент сестре вахмистра?
– Напросилась.
– То есть?
– Ей хотелось, чтоб я это сказал.
– Так! – заинтересовался жандарм. – Поподробнее можно? С самого начала. Вы пришли в дом Тертышкина…
– Поели, почистили оружие, помылись в бане, после чего я лег спать.
– И все?
– Ну… Выпили немного.
– С сестрой?
– С Риком! То есть вахмистром.
– А сестра?
– Накрывала нам на стол. Одежду мою почистила.
– Более ничего?
– Ногти мне стригла.
– Что? – Подполковник переглянулся с Добужинской. – Вы ее об этом просили?
– Сама предложила.
– Что она сделала с обрезками ногтей?
– Смела в ладошку и унесла. Выбросить, как понимаю.
– При каких обстоятельствах вы сказали ей «красивая»?
– На
