по которой я спускался, оказалась не такой извилистой, как прочие, а довольно прямой, так что было видно вперед метров на восемьдесят. Он шел меж камней, ковыляя еще сильнее, чем раньше, и очень многозначительно удаляясь в противоположную от меня сторону. Это выглядело не то чтобы трагично и уж совсем не гротескно… даже не знаю, как сказать. Но то был он, человек из Порт-Саида, посланец сказочных царств, который останется теперь со мной навсегда.
Я побежал вниз так быстро, как только мог. Уж в этот-то раз он не сможет ускользнуть от меня: две одинаковые красные стены шли вдоль улицы, и дверей в них не было. Я добежал до того места, где переулок круто изгибался, и ожидал увидеть человека в белом за поворотом не более чем в трех метрах. Однако его там не оказалось. По своему обыкновению, он растворился.
Я снова встретил его чуть позже: он все так же удалялся по одному из этих лабиринтов. Теперь я не стал за ним бегать. Остался стоять, рассматривая его со смутной грустью, пока он не исчез в боковом переулке. Что ему все-таки от меня надо? Куда он хочет увести меня? Не знаю, кто ты – человек, привидение или мираж, – но боюсь, что ты ошибся. Боюсь, я не тот, кого ты ищешь. Мне кажется, я понял, что ты хочешь увести меня все дальше и дальше, вплоть до границ твоего неведомого царства.
Может, зря я не следую за тобой. Ты терпелив: поджидаешь меня на уединенном перепутье, чтобы указать мне путь, с поистине восточной деликатностью ты делаешь вид, что избегаешь меня, и даже не осмеливаешься открыть свое лицо. Ты, видно, намерен дать мне понять, что твой повелитель ожидает меня посреди пустыни в роскошном белом дворце, охраняемом львами, где поют заколдованные фонтаны. Это было бы прекрасно, я знаю, я и в самом деле не прочь попасть туда. Но душа моя смиренна и боязлива, невзирая на мои укоры, ее крылья трепещут, она вся замирает от страха, стоит ей оказаться на пороге великих приключений. Вот таков я, к сожалению, и, боюсь, твой властелин зря теряет время, ожидая меня в белом дворце посреди пустыни, где я, возможно, и был бы счастлив.
Нет, нет, Бога ради! Будь что будет, о посланец, отнеси весть, что я приду, тебе даже не обязательно вновь появляться. Сегодня вечером я чувствую себя превосходно, хоть мысли и путаются немного. Я принял решение и отправляюсь в путь. (Но способен ли я на такое? Не отступит ли моя душа в последний момент, не задрожит ли, не спрячет ли голову в робкие крылья, не попросит ли остановиться?)
И все же стучат в дверь
Синьора Мария Грон вошла в гостиную на первом этаже виллы. Она осмотрелась вокруг, чтобы убедиться, что все идет в точном соответствии с семейным уставом, поставила на стол корзинку для рукоделия, деликатно понюхала розы, стоящие в вазе. Возле камина расположились ее муж Стефано, сын Федерико (или просто Федри), дочь Джорджина с книгой в руках и старый друг дома, врач Эудженио Мартора, закуривавший сигару.
– Вот и все, уже завяли, – пробормотала она про себя и ласкающим движением провела рукой по цветам. Лепестки посыпались
