style="font-size:15px;"> Он щеголял в застиранном добела старом армейском френче с темными заплатами с красной повязкой на рукаве. Волосенки жидкие, плешь посверкивает под яркими лучами солнца. Научился у великих людей, которых мы видели в кино, произносить речи: говорит протяжно, одна рука на поясе, другая принимает в воздухе самые разнообразные положения. Усиленный громкоговорителями, его голос раскатывался оглушающими руладами. Толпа шумела, как разбивающиеся о скалы волны прибоя. Наверняка там были и любители побузить: стоило в одном месте успокоиться, как в другом снова поднимался шум. Я немного беспокоился за безопасность матушки и деревенских стариков и старался следить за ними. Но резал глаза отражавшийся ото льда солнечный свет. Ледяной ветер сзади продувал мою драную куртку на подкладке насквозь, было очень холодно.
Сяо Шанчунь махнул рукой. Стоявшие позади сцены десяток дюжих молодцов с длинными деревянными шестами и повязками «народная дружина» на рукавах спрыгнули со сцены, врезались в галдящую толпу и стали орудовать шестами и утихомиривать бузотеров. Привязанные на концах шестов кусочки красной материи плясали в воздухе, как факелы. Одному юнцу попало по голове, возмущенный, он ухватился за шест и вступил в спор с «дружинником», но получил удар кулаком в грудь. «Дружинники», невзирая на лица, действовали безжалостно, шесты мелькали повсюду, и все один за другим утихли. Громкоговорители разнесли хриплый вопль Сяо Шанчуня:
– Сесть всем! Сесть! Арестовать нарушителей порядка!
Один из «дружинников» схватил получившего кулаком юнца за волосы и вытащил из толпы. Народ подуспокоился, кто присел на корточки, кто уселся на лед, стоять не посмел никто. «Дружинники» со своими шестами распределились в толпе и стояли, как соломенные пугала в поле.
– Выводи «уродов и нечисть»! – скомандовал Сяо Шанчунь, и ждавшие этого приказа «дружинники» принялись по двое выволакивать этих людей на сцену, держа каждого так, что у того даже ноги не касались пола.
И тут я увидел тетушку.
Покорности в ней не было. «Дружинники» нагибали ей голову, но стоило им ослабить хватку, как она резко поднимала ее. Своим сопротивлением она вызывала еще более жестокое принуждение. В конце концов ударами ее свалили на сцену. Один «дружинник» поставил ногу ей на спину. Кто-то запрыгнул на сцену, призывая последовать его примеру, но ответом ему была тишина. Крикуну стало неловко, и он обескураженно спрыгнул обратно. Тут из толпы раздался пронзительный плач. Это разрыдалась моя матушка:
– Несчастная моя сестренка… Скоты вы бессовестные…
По команде Сяо Шанчуня «уродов и нечисть» отвели под конвоем вниз, и на сцене осталась лишь тетушка. «Дружинник» по-прежнему стоял одной ногой у нее на спине в этакой позе бесстрашного героя – иллюстрация популярного в то время лозунга «Свалить классового врага на землю и попирать его ногами»; тетушка лежала без движения, и я переживал, что она
