хочет съесть глазами все, что видит вокруг. Такой аппетит будет непросто удовлетворить.
– Ничего, я его накормлю. – В голосе Макса послышались нотки нетерпения, и он присел на скамью рядом с Леклерком. – Или ты захочешь, чтобы я его прогнал?
– Уже слишком поздно рассуждать, ты все равно послушаешь только свое сердце.
– Лили к нему привязалась… – начал Макс, но его прервал хрипловатый смех Леклерка:
– Только Лили, mon ami?[12]
Макс не спеша зажег сигару и вдохнул дым.
– Мне тоже нравится этот мальчик.
– Ты любишь этого мальчика, – поправил Леклерк. – А как же могло быть иначе, если ты смотришь на него и видишь себя? Из-за него ты все время помнишь…
Это было нелегко признать. Макс понимал, что даже когда люди любят друг друга, они все равно могут причинить друг другу боль.
– Из-за него я помню, что не имею права забыть. Если забыть всю боль, одиночество, отчаяние, то забудешь и о том, что надо уметь чувствовать благодарность, когда этого нет. Ты ведь сам научил меня этому, Жан.
– И так хорошо, что мой ученик теперь сам стал учителем. Мне это нравится. – Леклерк повернулся к Максу, и его карие глаза блеснули в темноте. – Но понравится ли тебе, когда он превзойдет тебя?
– Не знаю. – Макс посмотрел вниз, на свои руки. Сильные, гибкие, быстрые и умные руки. Он боялся, что его сердце не выдержит, когда эти руки начнут становиться медлительными и старыми. – Я начал учить его магии. Но еще не решил, буду ли учить дальше.
– От этих глаз ни один секрет не укроется надолго. Чем он занимался, когда ты его нашел?
Макс невольно улыбнулся.
– Чистил карманы.
– А-а, – Леклерк тоже хихикнул в трубку, – так он уже один из нас. Так же ловко, как ты когда-то?
– Точно так же, – признал Макс. – Может быть, даже лучше, чем я в его возрасте. Он меньше боится, что его поймают, и он злее. Но между кошельками на ярмарках и сейфами в богатых домах и дорогих отелях очень большая разница.
– Разница, которую ты преодолел с изяществом. Сожалеешь об этом, mon ami?
– Отнюдь. – Макс опять засмеялся. – Какой-то я неправильный, да?
– Ты родился, чтобы воровать, – Леклерк пожал плечами, – и вытаскивать кроликов из шляп. И, по-видимому, подбирать заблудших овечек. Хорошо, что ты наконец вернулся домой.
– Хорошо вернуться домой.
Какое-то время они сидели в тишине, наслаждаясь южной ночью. Потом Леклерк перешел к делам:
– Брильянты, которые ты прислал из Бостона, были просто великолепны.
– Мне больше нравился жемчуг из Чарльстона.
– А, да. – Леклерк выдохнул дым. – Элегантный, но вот брильянты… В них было столько огня. Мне было больно их продавать.
– И ты получил?..
– Десять тысяч и только пять за жемчуг, несмотря на всю его элегантность.
– Держать
Мой друг (
