Прежде чем сестра собралась ответить, Мегги продолжила: – Ей никогда не будет хорошо, Брианна. Ты не в силах сделать ее счастливой. И я тоже, видит бог… Она не может простить ему, что он был таким в ее жизни.
– А каким он был? – Брианна повернулась к сестре. – Каким был наш отец, Мегги?
– Человечным. И не без греха. – Мегги отставила пивную банку, приблизилась к сестре. – Но он был замечательным!.. Помнишь, Бри, когда он купил мула и решил сказочно разбогатеть, предлагая туристам фотографироваться на нем в кепке с козырьком и с нашей старой собакой у ног?
– Да, помню. Он куда больше потерял, чем приобрел, потому что желающих делать снимки было кот наплакал, а это упрямое животное нужно было кормить и ухаживать за ним.
– Но зато какое удовольствие! Помнишь, мы отправились в Клиффс-оф-Мор? Был яркий-преяркий летний день. Туристы сновали повсюду, играла музыка. Отец держал под уздцы нашего упрямца, а старый бедный пес Джо так боялся его, словно это был лев, а не мул.
– Ой, это было здорово! – радостно подхватила Брианна. Она немного оттаяла. – Несчастный Джо сидел на спине у мула и весь дрожал. А тот немец, помнишь, хотел их сфотографировать.
– А мул начал брыкаться, – продолжала вспоминать Мегги. Она снова взяла банку с пивом и подняла ее, как бокал во время тоста. – Немец отскочил и стал ругаться на трех языках. А Джо спрыгнул с мула и угодил на прилавок с кружевными воротниками! Тогда мул помчался, распугивая всех кругом. Вот это было зрелище! Все бегут, кричат, бранятся, смеются!.. Там был скрипач, помнишь? Он как ни в чем не бывало наигрывал на своей скрипочке, словно ничего не произошло и все сейчас начнут танцевать.
– Они и начали! После того как тот симпатичный парень из Килларни поймал мула и притащил обратно.
– Па сразу предложил ему купить мула!
– Но парень отказался!
– Но па его почти уговорил! Да, там было весело, Бри!
– Можно немало смешного вспомнить про те времена. К сожалению, веселыми воспоминаниями не проживешь.
– И без них тоже нельзя, – возразила Мегги. – Иногда мне кажется, что сейчас наша семья мертвее, чем отец.
– Она больна, – коротко возразила Брианна.
– Сколько я знаю, она больна уже больше двух десятков лет. И будет продолжать болеть, пока ты нянчишься с нею.
Это была чистая правда, но знать правду не всегда, увы, означает изменить что-то. В данном случае этим «что-то» было сердце Брианны.
– Она наша мать.
– О да, это так. – Мегги допила пиво и отставила банку. Горьковатый привкус пены на губах смешался с горечью в душе. – За последнее время, – сказала она после короткого молчания, – я продала еще несколько работ. К концу месяца у меня будут для тебя деньги.
– Я благодарна тебе. И она тоже.
– Она меня мало волнует! – Мегги пристально посмотрела на сестру, в глазах у нее, кроме возмущения и гнева, была боль. – Я делаю это не ради нее. Когда
