года с моей помощью вы станете богатой женщиной.
– Вы действительно воображаете, Роган Суини, что именно это мне нужно? – Она была искренне возмущена, он это видел. – Считаете, что я каждый день держу в руках трубку и дую в нее изо всех сил, прикидывая в то же время в уме, сколько мне за нее набежит?
– Нет, Мегги. Я так не считаю. Наоборот, думаю, вы удивительный художник, и говорю об этом прямо, не опасаясь, что вы раздуетесь от самомнения до таких размеров, что не сможете пройти в эту дверь. По первой же вашей работе, которую я увидел, я понял это.
– Что ж, значит, у вас неплохой вкус, – хмыкнула она, пожав плечами.
– Это мне уже не раз говорили. А я вам повторю: ваши работы заслуживают большего. И вы сами тоже.
Она оперлась о буфет, возле которого стояла, и спросила, глядя прямо ему в глаза:
– И вы станете утверждать, что хотите помочь мне только по доброте душевной?
– Моя душа не имеет к этому никакого отношения. Я собираюсь помочь вам потому, что это, как я надеюсь, повысит престиж моих галерей.
– И вашей чековой книжки!
– Разумеется. Как-нибудь я попрошу вас объяснить мне причину вашей ненависти к деньгам, хорошо? А пока что ваш чай стынет.
Она вернулась к столу. Нужно успокоиться, сказала она себе. Улыбнуться, как и подобает гостеприимной хозяйке, сказать гостю что-нибудь приятное.
Она улыбнулась.
– Роган, – вкрадчиво сказала она, – я уверена, вы превосходно ведете свои дела. Я слышала, ваши галереи знамениты и художники почитают за честь выставляться в них.
Он смотрел на нее с нескрываемым удовольствием.
Она забавна и даже мила, думал он в эти минуты, и в своей запальчивости, и в своем желании польстить ему. В этой женщине определенно что-то есть. Помимо несомненного таланта.
Тем временем она продолжала:
– Безусловно, любой художник должен дорожить вашим признанием. Но я – простая женщина, привыкшая полагаться только на себя, и мне трудно измениться. Трудно даже подумать, что кто-то другой будет делать часть моей работы. И, значит, этому другому я должна всецело доверять.
– Вы не доверяете мне? – Вопрос прозвучал, возможно, излишне высокомерно, но что эта «простая женщина» себе позволяет?
Она подняла руку, как бы защищаясь.
– Только глупец может не доверять владельцу таких галерей. Все дело во мне. Я простой, безыскусный человек.
Он рассмеялся так громко и непосредственно, что она в недоумении замолчала. Прежде чем она пришла в себя, он наклонился к ней со своего стула и снова взял за руку. Да что он не дает покоя ее и своим рукам! Что за манеры!
– Нет, Маргарет, – серьезно произнес он, перестав смеяться так же внезапно, как начал. – Вы совсем не простая женщина. Не уверяйте меня в этом. Вы хитрая, упрямая, незаурядная, чудесная женщина с отвратительным характером. Все, что угодно, только не простая.
– Мне
