хотел бы увидеть твою улыбку.
Ты видел ее раньше.
Я попытаюсь вспомнить.
Все полученные письма Егор хранил в одном месте, в верхних ящиках рабочего стола отчима. Он пока еще не вскрыл только что полученного конверта. Да и не имеет права вскрывать его до тех пор, пока не напишет преждевременный ответ на ее вопрос. Он все еще не знает ее имени, просто Она, с которой он делится радостью, – радостью, от которой бывает совершенно тошно. Он бы с радостью рассказал ей о прошедших выборах декана, как сильно не желал в них участвовать и как не спал несколько ночей перед ними, что едва не уснул на собственной лекции, он рассказал бы ей, как ему все труднее приходится с Захаром, с каждым днем тот становится самостоятельнее и на миллиметр, сантиметр отдаляется от него, выстраивая мостик во взрослую жизнь. Он бы поделился с ней чудовищной мыслью, навещающей его в последнее время чаще некуда, что мечтает никогда не отпускать Захара от себя, но когда мимо Егора по университетскому коридору проходит Маша Грачева, кротко улыбаясь и заправляя прядь волос за ухо, он холодно съеживается, а его внутренности, словно деревянной ложкой перемешивают. И он снова в разговоре с Захаром упомянет ее имя и что она вполне себе хорошая, привлекательная девушка. «И?» – обернется на него Захар и уставится своими живыми глазищами. «И ничего! – повысит он тон до преподавательского. – Общайся с ней побольше, она очень интересная, образованная девушка!» И пока брови Захара будут высоко взлетать от изумления, Егор представит картину, как однажды, в одно чудеснейшее утро или один прекраснейший вечер, Захар робко позвонит в его входную дверь, не решаясь открыть квартиру собственным ключом. Он распахнет дверь, сперва встретится взглядом с Захаром, улыбнется и раскинет руки ему навстречу, а потом заметит присутствие третьего, лишнего, человека – Маши Грачевой. «Вот, это Маша. – Заикаясь, начнет Захар. – А это Егор Андреевич, ну то есть, теперь можно просто Егор. Да вы вообще-то знакомы». И по телу Егора пронесется огненная волна, сжигающая все на своем пути, доберется до сердца, и оно лопнет. Ему останется протянуть ей руку и добродушно кивнуть головой, он должен будет радоваться, что Захар все-таки сделал верный выбор, который сделает его счастливым человеком.
До отправления письма она спросила его вновь «Ты любил?». И за этим последовало: «Расскажи о ней, о своей первой любви. Но только, как и договаривались, хорошее, – напомнила она. – И еще одно! Прежде чем читать мое письмо, ты сначала отправь свое. Так мне легче будет».
Хорошо, согласился он.
До будильника оставалось пару часов, и октябрьский рассвет уже дребезжал вдали. По ночам еще тепло, можно не закрывать окна. Однако Егора пробрал озноб. Ему никому и никогда не приходилось рассказывать о той, которую он любил всем своим сердцем, о той, кто стала его первой и, пожалуй, последней любовью.
5
Женщина, потерявшая своих детей.
Бабушка Зоя
