в воду. Сколько она уже не купалась? Давненько это было, когда еще девчонкой была, в родной деревне. Они тогда часто с подружками к воде бегали. Эх, замечательное время было – молодость! Белье пахнет свежестью – как же приятно спать на чистом постельном после тяжелого дня.
Она оборачивается, а в полураскрытой калитке стоит девчонка. Оля. Та самая. И какая-то испуганная, прибитая. Шмыгает носом.
– Чего тебе? – ласково спрашивает Зоя.
– Там Ваня ваш…
– Что?
– Утонул… в речке…
Несколько секунд напряженной внутренней борьбы между тем, чтобы броситься и бежать, бежать до речки и броситься в воду, в самую пучину, с головой за ним, и чтобы не верить… не верить этой девчонке… не верить. Выстиранное до белоснежного сияния белье с шелестом падает на землю и тащится за ее ногами еще несколько метров.
Милена спрятала фотографии под подушку. В ночной глубине дома слышны редкие вопли бабушки Зои. Ночь. Самое неспокойное время, в него как вор, как бродяга, как чужестранец входит беда бесшумной поступью. Не стуча в двери и окна, не испрашивая позволения, она располагается полноправной хозяйкой. В смерти сына бабушка Зоя Милену никогда не винила, только себя и деда Алексея. И в минуты, когда совсем терялся рассудок, – некоего Ивана.
Осенью и весной Милене было запрещено гулять вблизи речки, пока лед обманчивый и ненадежный. Да и летом она никогда не купалась, летом под страхом жизни и смерти запрещено подходить к воде. Сидеть у берега и скучать, скучать и глядеть на хитрую воду, скучать и бросать в нее камни, которые тонули в ней со скоростью света. Бульк! Бульк! Бульк! Обычно она только печально вздыхала, когда под рукой кончались крупные камешки, и пересаживалась в другое место. Бульк, бульк, бульк.
– Почему ты никогда не купаешься?
– Мне мама не разрешает, – со вздохом ответила она, потирая худые коленки все в песчинках.
– Мама?
– То есть бабушка…
Она опять проговорилась. На сей раз перед ребятами. Не следует говорить им, что она еще по недавней привычке зовет бабушку Зою мамой. Все не отвыкнет никак, сложно это. Без мамы. Особенно когда у всех присутствующих она есть.
– Да брось, давай поплаваем маленько. Ты боишься, что ли?
– Нет, не боюсь.
– Ну так давай!
Давай. Чуть-чуть, да? Конечно! Она погрузилась в теплое течение, почти без страха к воде, но преисполненная страхом перед бабушкой. Какая же вода ласковая! Бабушка такой никогда не бывает. Как здорово водить рукой по речной глади, как волшебно! А какая она сама легкая, как перышко! Милена смеется, звонко и переливисто отдаваясь эхом по речной тиши. Наверное, смеется она точно так же, как и мама. Даже если это не так, то пусть сегодня будет именно так! Она
