ее тела, плечи, руки, бедра, колени – его ладони горят, будто обжигаясь об нее. Ну же, Егор, что с тобой происходит? Возьми себя в руки!
– Сейчас ребята подойдут, – игнорируя его затянувшееся молчание, говорит Эмма.
– Какие? – удивленно спрашивает он.
– С аппаратурой.
Ах, да, телевизионщики всякие. Егор выставляет себя все глупее и глупее.
– Вы кое-что забыли у меня прошлый раз, – он достает ее ручку, протягивает. Кроме того, по-идиотски надеется, что она кончиками пальцев коснется его пальцев. Эмма загадочно улыбается, ее глаза блестят. О чем она думает, глядя на него? Нравлюсь ли я ей или же она мной играет? Что же творится в ее красивой голове?
– Спасибо, – поблагодарила она, касаясь кончика ручки, не задевая его пальцев, и хочет добавить что-то еще, но телевизионщики уже шумно поднимаются по лестнице. – Кажется, начинаем. Готовьтесь.
И прежде чем начать запись, она низко наклонилась через весь столик и ладонью поманила Егора к себе. Он подался вперед, задерживая дыхание. Ее низкий голос опалил кожу его шеи. Не волнуйтесь, все будет хорошо, прошептала она, просто представьте, что кроме меня больше никого нет.
Она отстранилась от него так же мимолетно, как до него дошло ее сообщение. Только он и она… В полном отчаянии он пошарил по пустым карманам в надежде найти хоть одну сигарету. Выйдя из ресторана, он непременно купит пачку и выкурит ее полностью. Именно так он и сделает.
– Может, все-таки лучше было отснять в моем кабинете? – после интервью спросил Егор, наблюдая за тем, как парни складывали свои камеры. Эмма сделала ему знак подождать, не спешить уходить.
– Лучше, – отозвалась она. – Но ресторан платит нам за ролик, мы рекламируем его.
– Получилось неплохо?
– Вполне сносно. Только вы поменяли все ответы на вопросы, которые мы с вами обсудили.
– Да, я посчитал, что так лучше.
– Если уж вы так посчитали, – протянула она и кивнула своим коллегам, собиравшимся уходить.
– Вы остаетесь? – тихо спросил он.
– Вы против?
Он помотал больной головой, даже слишком энергично, отчего она засмеялась.
– Выпьем за ваше интервью?
– Да, с удовольствием, – раньше времени обрадовался он, вспомнив, что под окнами, на парковке, его ждет автомобиль.
Они трижды выпили за ролик, стукнувшись наполненными апельсиновым соком фужерами. Эмма сказала, что любит апельсиновый. Егор выпил залпом, не дыша, как в детстве противную горькую микстуру, которую достаточно лишь наскоро пропустить в желудок, чтобы не почувствовать ее вкуса. Он постарался удержать невозмутимое выражение лица, не дав ему скривиться.
– Что-то не так?
– Все хорошо, – сквозь зубы процедил он. Однако дрожь озноба подло выступила на коже. Егора передернуло. –
