лицу пробежала тень замешательства. Она явно занервничала, отчего лицо немного приобрело румяный оттенок.
– Здесь душно, – прижимая ладонь к воспаленной щеке, забормотала она.
– Да, душно, – подтвердил он, представляя, как ее ладонь прикасается к его щеке.
– Вы сказали, что это ваш отец, но в архивной справке указан совершенно иной человек, с другой фамилией… я, к сожалению, не могу вспомнить…
– Все верно, – мягко прервал Егор. – Он мне не родной отец, а отчим. Но для меня как родной отец. Единственное, чего бы я хотел, так это чтобы данная информация не фигурировала в интервью.
– Я вас поняла.
И она снова что-то пометила в записной книжке. Почерк, хоть и торопливый, но точно такой же, как и руки, изящный, витиеватый, где он успел заметить, одни и те же буквы она писала каждый раз по-разному. Вот пальцы перелистывают страницу, стержень пляшет по бумаге, порождая маленькие, кругленькие буковки. Ее темноволосая голова с прямыми блестящими прядями, в которых путался солнечный свет, нависла над книжкой, а губы беззвучно нашептывали слова. Кажется, ты попал, приятель, подумал Егор.
– Эмма? – тихо позвал он. – Я могу вас называть просто Эммой?
Она подняла голову и улыбнулась. Теперь он с точностью разглядел ее глаза. Как у кошки, большие, ссуженные по краям и вовлекающие за собой в неизвестную пропасть. В ее крупных и черных зрачках он отчетливо видел свое маленькое, искаженное отражение и крохотную точку солнечного блика. Удивительно! Он потянулся к галстуку, нашарив рукой пустое место. Они все еще смотрели друг другу в глаза, и она все также продолжала улыбаться, сжимая в пальцах ручку.
– У вас наверняка нет свободного времени. Университет, издательство, научная деятельность, – проговорила она, не отрывая от него своего дикого, кошачьего взгляда. – У вас есть своя семья? Вы женаты?
– Нет, – моментально ответил он. И ее губы дрогнули в полуулыбке.
– Чем помимо работы вы еще занимаетесь вечерами?
Ну, вообще-то, я пишу кандидатскую, подумал он про себя, пропуская по телу волну раздражения. Из-за внештатной командировки он упустил время и затянул с целой главой, которая уже давным-давно должна была быть готовой. Его вечера весьма не разнообразны.
И тут же раздражение уступило место досаде. Что ответить на ее вопрос? Последний раз он говорил с девушкой не по теме филологии сто лет назад. Он забыл, как правильно разговаривать с противоположным полом, чтобы выразить симпатию, чтобы пригласить на свидание, чтобы открыть свои чувства. И честно говоря, он забыл, что может нравиться женщинам, ровно так же, как и они ему. Эта девушка перед ним – Эмма, воплощение истинной женственности, притягательности, она глядит на него уверенно и с очевидным вызовом. Ясное дело, он не первый и не последний мужчина в ее красивой жизни, и она привыкла к пылающим смесью желания,
