стекло плавить будем? – Эйвор подпрыгивал на месте от предвкушения.
Эдвард усмехнулся.
– Будем. Сейчас и начнем.
Эйвор просиял и поскакал через двор к мастерской чуть ли не на одной ножке. Собаки радостно бежали за ним, хватали зубами за подол рубашки. Эйвор с хохотом отбивался от них.
Айк тяжело вздохнул. В отличие от брата, для него работа в мастерской была сущим наказанием. Во-первых, там круглый год топилась большая печь и было невыносимо жарко. Во-вторых в тесноте, среди большого количества хрупких вещей, Айк становился неловким и неуклюжим. Дирхель говорил – как слон в посудной лавке. Айк видел слонов на картинках, но всё равно считал их нелепыми выдумками. Однако в том, что он бил посуды больше всех, сомневаться не приходилось.
Поэтому отец обычно сразу усаживал его в уголке, со ступкой, пестиком, и с кучей всего, что требовалось измельчить и растолочь. Такое времяпровождение не назовешь веселым. К тому же пока Айк корячился со ступкой, отец беседовал с Эйвором о более высоких материях, а старшего сына полностью игнорировал.
Ровно так же все было и в этот раз. Но сейчас Айк был рад возможности спокойно посидеть и всё обдумать.
Он не мог забыть те слова Джори. Насчет города.
Мысль о том, чтобы раскрыть эту тайну была, конечно, притягательна. Но что-то неприятно цепляло, царапало душу и Айк не мог понять, что именно. Вроде бы доводы Джори звучали убедительно. Никто никогда не запрещал Айку ходить в город. Два часа пешком – это ерунда. Выйти на рассвете, как отец всегда делает и…
И тут Айк понял, что ему так не нравилось во всей этой затее.
Слежка.
Пришлось бы следить за отцом, ведь Айк даже примерно не представлял, где находится город. Была дорога из деревни, но на ней обязательно с кем-нибудь столкнешься, а значит, это неподходящий путь. Отец, насколько знал Айк, предпочитал свои тропы. И если он заметит, что сын следит за ним…
Кровь бросилась в лицо Айку при этой мысли. Он даже близко не представлял, что отец может сказать или сделать в подобном случае и это как-то не вселяло уверенности. С другой стороны, он мог бы идти за отцом так тихо – веточка не шелохнется. А если в городе много людей, как рассказывал Джори, затеряться среди них будет легче легкого. Однако же…
Закончили работу в полной темноте. Эдвард отправил зевающего Эйвора спать, но Айк задержался. Медленно, осторожно поставил ступку на место и заширкал веником по полу.
– Иди, я уберусь, – сказал Эдвард. Он покачивал перед глазами стеклянный кувшинчик с темной, маслянистой жидкостью. Десяток разнокалиберных свечей бросали на стол и стены причудливые тени.
Айк поставил веник в угол. Взглянул на отца – жилистые руки с узловатыми пальцами, движения скупые, отточенные многолетней практикой. Правое запястье охватывала татуировка, наподобие плетеного браслета.
Интересно, откуда она у отца. Украшений он никогда не носил, так зачем ему татуировка? Ещё
