в жизни он видел настоящие мечи и они оказались даже лучше, чем он представлял. Какое-то время он пожирал их восхищенным взглядом, пока не начал отличать один от другого.
Большинство клинков были простыми, грубой ковки, но были и два-три меча подороже. Затейливая вязь покрывала клинки и гарды; на черную ткань подклада падали смутные отблески. Среди прочих мечей они выделялись, как огромные бабочки-махаоны среди луговых мотыльков.
Айк не думал о том, какие мечи ему нравятся больше. Они все были одинаково прекрасны и он был готов смотреть на них бесконечно. Мечта явилась ему во плоти – мечта о великолепном оружии, разящем, как молния.
Разумеется, к тому моменту, как он очнулся, отца и след простыл. Айк рванулся вперед, высматривая в толпе знакомый плащ. Бросился в одну сторону, в другую, заглянул в несколько переулков. Но всё было бесполезно.
Тогда он потащился дальше наугад, увлекаемый оживленно гомонящими людьми. Внезапно дома расступились, и толпа выплеснулась на широкую площадь. Посередине её был небольшой круглый бассейн; тонкие серебристые струйки лениво падали в каменную чашу.
При виде воды Айк ощутил прилив сил. Он протолкался к бассейну и подставил ладонь под живительную струю. Пил долго, жадно, пока не почувствовал, что полон до краев.
Сразу нахлынула усталость, тело отяжелело. Солнце набирало силу и немилосердно жгло его склоненную голову. Жара даже в этот утренний час казалась нестерпимой – страшно представить, каково здесь в полдень!
Айк сидел на краю бассейна и смотрел перед собой застывшим взглядом. Голова словно бы переполнилась увиденным, как желудок – водой. Он понимал, что вряд ли разыщет отца и почти не жалел об этом. Казалось, за всю жизнь он видел и испытал меньше, чем за сегодняшний день.
Айк не знал, сколько просидел так, но толпа вдруг заволновалась, как лес под порывами ветра.
– Везут, везут! – кричали отовсюду. Люди вытягивали шеи, пытаясь разглядеть что-то за спинами соседей. Все головы повернулись в одну сторону. Айк посмотрел туда же, но ничего не увидел, кроме леса разнокалиберных ног.
– Что, парень, несладко? – раздался над его головой незнакомый голос. – Давай-ка!
И, прежде чем Айк сообразил, что сказать, крепкие руки подхватили его и поставили на край каменной чаши. Тут тоже примостилась куча народу, но теперь Айк мог видеть поверх голов.
Вокруг площади двигалась странная процессия. Черная лошадь тащила небольшую телегу – обычную телегу, в каких деревенские возили сено с полей. Колеса скрипели и громыхали по булыжнику.
В телеге, на грубой соломенной подстилке, стоял на коленях человек. На нем была длинная холщовая рубаха белого цвета и такие же штаны. Голова поникла, спутанные светлые волосы закрывали лицо. На груди у него висела табличка с надписью, но Айк стоял слишком далеко и не мог её прочесть. Зато сразу узнал человека, который шел впереди телеги и вел лошадь под уздцы. Сердце его словно ухнуло вниз с огромной
