хода. Особняк был тихим и темным, запертым на все замки, а стеклянную дверь украшало лаконичное объявление «учет». Когда она вернулась к машине, на стоянку подкатил внедорожник, и хозяйский охранник вывалился из-за руля.
– Костя, – начала было примадонна, – что-то я не пойму…
– Садитесь! – Константин распахнул пассажирскую дверь. – Он велел вас доставить.
Формулировка «велел доставить» говорила об имперских притязаниях Костиного шефа. Она представила себя европейской принцессой, взятой в плен турецким султаном. О том, как случайные заложницы становятся гаремными наложницами, ей думать не хотелось. Костя обращался с ней почтительно, но холодновато. Предложил закрыть окно, чтобы не простудиться, переключал радио, интересуясь, что она предпочитает, но на вопрос, зачем они едут к хозяину, втянул голову в плечи и нахмурился.
Машина выбралась из города и мягко покатила по недавно залатанной дороге в сторону коттеджного поселка, где и обретался Дмитрий Алексеевич.
Дом был громадный и возвышался темно-коричневой крышей над другими коттеджами, как здание Министерства иностранных дел над арбатскими переулками. Трехметровый забор, скрывающий от посторонних глаз внутренний двор, не уступал в размерах рублевским.
– Зачем ему такой домина? – удивилась вслух Маруся и поймала на себе недоумевающий взгляд охранника. – Это же крепость. Он готовится к осаде?
Но Костя снова промолчал, подал ей руку, когда она выбиралась из машины, и прошел в дом.
– И в чем, по-твоему, заключается смысл жизни?
Спустившийся со второго этажа хозяин не сводил с нее внимательного взгляда, скрестив руки на груди.
– Моей или вашей? – сразу же нашлась Маруся.
– Ты и про мою знаешь?
– Догадаться несложно. А в моей смысла нет, можно не искать. Как съездили?
Это была чистая вежливость. В действительности ей не было дела до того, куда и зачем он ездил. Вопросов она никому не задавала, а обсуждать с шансонеткой ее покровителя никто не решался.
– Ты мне зубы не заговаривай! – вдруг рассвирепел он. – Что за бардак вы там развели?
Марусе было впору испугаться и начать искать причину хозяйского гнева, но долгая жизнь с Дмитрием Климовым научила ее смотреть на вспышки мужского раздражения снисходительно, порой даже весело. Хотя веселье это, обуревающее ее в душе, демонстрировать было не положено, соблюдая правила игры.
– Драка, перестрелка и запойное радио обошли меня стороной, – догадалась она.
– Зато два кобеля, каждый вечер вьющиеся возле твоей юбки, явно обходить тебя не думают?
– У вас плохие осведомители, – еле сдержала улыбку Маруся. – Кобелей три.
– Что значит три? – Дмитрий Алексеевич повел вокруг себя тяжелым взглядом, думая, на чем бы сорвать злость. –
