и рукояток револьверов одного гостя оглушили, двух вогнали в безвольный ступор. Спешно связали ремнями. Заткнули рты первыми попавшимися тряпками. Сняли с красноармейцев ремни, нашли какую-то верёвку и обездвижили пленников надёжнее. Сели передохнуть, прислушиваясь к звукам на улице. Михась закурил.
Пленники оказались людьми к битью привычными, в себя пришли быстро, зашевелились.
– Ну что, порубим сволочь, потешим душеньку? – равнодушным голосом спросил Борис.
– Для чего ж мы их ждали, – согласился Михась. – Только мешок посмотрим сначала. Этот, кажется, Ванюша…
Михась отвесил звонкую оплеуху самому молодому из солдат. Тот, мыча и выпучив глаза, задёргал подбородком в сторону остова дивана.
Спрятанное оказалось награбленным хламом, который солдатики оставили во время последнего отступления. На чердак они забрались, чтобы богатство изъять и поделить. Самой ценной вещью в схроне оказался серебряный подсвечник. Милая, изящная вещица со стройной девушкой в центре цветочной композиции – Борис даже засмотрелся на неё. Потом поразился нелепости происходящего – в городке, занятом красными, загнанный на чердак белогвардеец любуется подсвечником… Он зло швырнул серебряную безделушку за баррикаду.
– Что, Ванюша, помирать придётся? – обратился Михась к пучеглазому солдату. – Есть и хорошая новость: это последнее в твоей жизни огорчение.
– Давай обыщем сначала, – предложил Борис.
Из кармана Ванюши извлекли серебряные часы с надписью на крышке «За наездничество и джигитовку штабс-капитану Исакову Петру Сергеевичу».
– Краденым кормится… – зловеще зашипел Михась. Ванюша отчаянно замотал головой и замычал.
– Что же ты, сволочь косорукая, по карманам штабс-капитанов лазишь? – продолжал шипеть Неверов. – Видишь, что тут написано?
Борис вынул кляп у солдата.
– Я, господин офицер, грамоте не умею, – страстно, горя глазами, заскулил Ванюша. – Вещицу выменял, ваш бродь. Не отнимал ни у кого… Христом Богом умоляю… Детишки, старики…
– Мне твою свечку задуть – делов, что плюнуть, – зло выговаривал Михась. – Не врёшь, что капитана не убивал? Поклянись своим Лениным…
Страх на лице солдата сменился искренним удивлением:
– Мы против Ленина…
– Молодцы… Кто у вас за главного?
– Мы против царя и Ленина. Мы – за большевиков… Теперь удивился Михась.
– Это меняет дело, – подумав, сказал он. – Что ж ты раньше не сказал…
Ванюша поклялся всеми святыми, что не убивал штабс-капитана, и получил обратно свой кляп.
– Вот видишь, Борис, – сказал Михась. – Какой просвещённый представитель народа-богоносца. Становится интересно.
Он вынул кляп у самого старшего из солдат, почти пожилого мужичка с печальным лицом.
– А ты за кого воюешь?
– Какая разница? – пожал плечами
