к чему он клонит.
– Потом я одно за другим написал тебе два или три письма. На них ты так и не ответил.
– Ну, ты же знаешь, как оно бывает, когда… увлечешься.
– Я мог бы настаивать. Мог бы тебя доставать. Мог бы обрушиться на тебя тонной кирпича. Но я решил этого не делать. Решил залечь где-то в тылах, дождаться и посмотреть, что из этого выйдет. Это одно из самых важных свойств моей работы – быть готовым к тому, чтобы залечь и посмотреть, что из этого выйдет. Бывают случаи, когда инстинктивно понимаешь, что это нужно сделать. Особенно если имеешь дело с писателем, в котором лично заинтересован. С которым ощущаешь близость.
Он замолчал и смерил меня взглядом, истолковать который можно было только как многозначительный. Но не понимая, что именно он означает, я решил не обращать внимания и поерзал на стульчике для посетителей.
– В то время я ощущал с тобой большую близость, Майкл. Я открыл тебя. Я вытащил тебя из кучи самотека. Фактически – и ты меня поправишь, если я в этом фантазирую, – в те дни у тебя имелись все причины смотреть на меня не просто как на своего редактора, но как на друга.
У меня не было ни малейшего намерения поправлять это его утверждение, но я никак не мог решить, кивнуть мне или покачать головой, поэтому не стал делать ни того ни другого.
– Майкл, – сказал он, наклоняясь ко мне. – Окажи мне одну услугу.
– С удовольствием.
– Позволь мне несколько минут поговорить с тобой как со своим другом, а не как с автором.
Я пожал плечами:
– Сделай милость.
– Тогда ладно. Как твой друг, а не как твой редактор – и я надеюсь, что ты не воспримешь это превратно, – если можно так выразиться, в духе конструктивной критики и с точки зрения личной заинтересованности, я должен сообщить, что выглядишь ты очень херово.
Я молча на него уставился.
– Майкл, ты точно состарился на двадцать лет.
Я даже не знал, что ему на это ответить.
– Что… Ты хочешь сказать, что я выгляжу стариком?
– Дело в том, что раньше ты обычно выглядел очень молодо. Еще в то время – казалось, ты на десять лет моложе, чем на самом деле. Теперь же ты выглядишь на десять лет старше.
Я на миг задумался: стоит ли в таком случае обращать его внимание на то, что, учитывая те восемь лет, что мы с ним не виделись, имеет смысл говорить о том, что я состарился почти на тридцать лет? Но не сказал ничего – просто сидел и хлопал губами, как приземлившаяся рыбка.
– Так что же с тобой произошло? – спросил Патрик. – Что было все эти годы?
– Ну, я не знаю… Просто даже не знаю, с чего начать. – Тут Патрик поднялся на ноги, но я продолжал говорить. – Восьмидесятые годы в целом были для меня не лучшим временем. Как, видимо, и для многих. – Он открыл шкаф и, похоже, уставился в его дверцу с внутренней стороны. – Несколько лет назад умер отец, и это меня довольно сильно подкосило, а потом… ну, как ты, видимо, знаешь, с тех пор как мы расстались с Верити, у меня было не очень много…
– А я выгляжу старше? – неожиданно спросил Патрик.
