на него, пока меня окончательно не захлестнуло негодование.
– Яне понимаю, как ты можешь так говорить, – едва не поперхнулся я. – В этой книге полно страсти. Полно ярости, по крайней мере. Если она о чем-то и говорит, то лишь о том, как я ненавижу этих людей, как они порочны, как они везде гадят своим денежным интересом, своим влиянием, своими привилегиями и удавкой, которую накинули на все рычаги власти; как они всех нас загнали в угол, надули всю эту проклятую страну, поделив ее на ломтики между собой. Ты не представляешь себе, Патрик, каково мне было все годы жить в окружении этого семейства: день за днем, а вокруг – ни одного живого лица, кроме Уиншоу. Почему, ты думаешь, книга получилась именно такой? Потому что лишь необходимость все это записать, попытка сказать о них правду удерживала меня от того, чтобы пойти и перерезать им глотки. Хотя кто-нибудь однажды так наверняка и сделает.
– Хорошо, давай тогда я выражусь иначе…
– Как ты можешь говорить, что в этой книге нет страсти, меня просто поражает, должен признаться.
– Ладно, возможно, «страсть» не то слово. – Он замялся, но лишь на секунду. – Помнится, в нашем первом разговоре это слово я даже не употреблял. Если уж совсем в лоб, Майкл, я тогда отметил, что в твоей работе нет секса. «Секс» – вот что я говорил, если вспомнить хорошенько. А затем я пустился рассуждать, не означает ли это – не может ли это означать, я не заходил дальше этого предположения, – что к тому же, и в равной степени, здесь можно провести параллель с… подразумеваемым сопутствующим отсутствием… секса… в твоей… Нет, не так: в настоящий момент в твоей работе не хватает сексуального измерения, Майкл, и я лишь задался вопросом: не потому ли это, что, возможно, сексуального измерения нет – или, по крайней мере, не хватает – в твоей… в твоей реальной жизни. Как таковой.
– Понимаю. – Я встал. – Патрик, я разочарован. Я и не думал, что ты – из тех редакторов, что приказывают своим авторам вставлять в книги больше секса, чтобы книги эти лучше продавались.
– Нет-нет, я не об этом. Вовсе не об этом. Я просто хочу сказать, что в жизненном опыте твоих персонажей имеется существенный аспект, не находящий выражения в книге. Ты избегаешь его. Танцуешь перед ним на задних лапках. Знай я тебя хуже, я бы решил, что ты его боишься.
– Я не собираюсь больше это выслушивать, – сказал я, направляясь к двери.
– Майкл?
Я обернулся.
– Контракт я отправлю тебе почтой сегодня вечером.
– Спасибо, – ответил я и уже совсем было вышел в коридор, но что-то меня остановило. – Ты насыпал мне в рану немного соли, знаешь ли, когда пустился рассуждать об… элементе, которого недостает в моей жизни.
– Я знаю.
– Хорошие сцены секса всегда трудно писать.
– Я знаю.
– И все равно спасибо. – И еще одна запоздалая мысль: – Мы должны с тобой на днях пообедать, как в старые добрые времена.
– Компания больше не разрешает мне угощать авторов обедами, – ответил Патрик. – Но если ты знаешь какое-нибудь
