внутренний карман потёртой польской джинсовой куртяшки и крепко-накрепко застегнул молнию. Теперь чукчонок мог пропасть лишь в одном случае: если пропаду я сам.
Тем временем, разгул не заканчивался. Пойду к Толянычу, у него вторая койка – свободная. Там хотя бы тихо. Я, разминая затёкшие ноги, шагнул в коридор и, прежде чем окончательно стать на якорь, побрёл в сортир – естественно, не в «свой» нижний, а в женский на другом конце. Было поздно, пусто, темно и одиноко.
* * *
С неприсущей маниакальной скрупулёзностью вымыв руки на три раза с мылом, вышел из туалета и побрёл обратно. Раздался тихий скрип. Прямо передо мной на стене справа образовался яркий прямоугольник – это слева открыли дверь. Я сделал ещё один шаг и повернулся к источнику света. В проёме двери – нога за ногу, локтём опёршись о косяк, разметав по плечам роскошную мелким бесом закурчавленную шевелюру, нагло мне улыбаясь, стояла смуглокожая девчонка. Наши глаза встретились, и она спросила:
– Молодой человек, конфету хотите?
– Какое у тебя странное имя – Конфета! – брякнул я в ответ и сделал шаг вперёд, закрывая дверь за собой.
Коварный французский замо́к обречённо защёлкнулся. «Народ к разврату готов», вспомнилось мне. Джинну же было откровенно на всё наплевать. Он просто спал.
* * *
Придя домой в четыре, я обнаружил свои кроссовки подвешенными к потолочным фонарям. Не то чтобы потолки в общаге сильно высоки, но со стула до болтавшихся кроссовок я дотянуться не смог. Да и никто бы не смог, если только он не баскетболист! Значит, чтобы соорудить гирлянду из моих новых белых приличных обувок, эти умники где-то раздобыли стремянку! Оба-два массовика-затейника досматривали десятые сны. Недолго думая, я вышел из комнаты и поскрёбся пару раз в дверь напротив.
Сонный Толян во фланелевых пижамных штанишках с ёлочками и зайчиками открыл мне, не размеживая век и не приходя в сознание.
– А?..
– Толюнь, – медленно на ушко прошептал я, – мне стремянка нужна. Где взять?
– Пойдём, – так же тихо отозвался Толяныч и пошатываясь со сна и похмелья выкатился в коридор.
– Стой, Толюнь…
– А?..
– Стой тут.
По всем правилам на трансцендентное Толюнино «а…» следовало отвечать «хуй на!..» – для закрытия гештальта, – но мне было не до соблюдения психотерапевтического протокола. Я снова зашёл в Толину комнату и вытянул испуганно выглядывавшие из-под кровати его домашние тапочки.
– Толь, обуйся.
– А…
Сомнамбулически летающий от стенки к стенке перегарно-огнедышащий юный Толик всё же довёл меня до цели. Стремянка приткнулась к стенке на первом этаже у двери в подвал. Благородный Толян порывался помочь в подъёме лестницы по лестнице, но я не принял жертвы. Уложив беднягу досыпать, бесшумно, чтобы не разбудить «своих двоих», я устойчиво поставил лестницу и восстановил контроль над кроссовками.
