Сообщение. Бахыт Кенжеев

      Я видал в присмиревшей Грузии, как кепкой-аэродромом

      щеголял кинто,

      я гулял с мокрощелкой по улице Бродского под советским

      дождем, сухим,

      как ночное кьянти в оплетенной соломой бутыли. Сказано:

      если кто

      будет тайно крещен домработницей и получит имя

      Осоавиахим,

      то судьба ему в просмоленной корзинке плыть

      по Москва-реке,

      на фокстротной волне крепдешиновой покачиваясь, пока

      не покажется берег Америки, не пролетят на воздушных

      шарах комарики,

      пока не застрянет кораблик беспарусный в зарослях

      тростника,

      мыслящего папируса, в который стреляет из лука, не целясь,

      загулявший Озирис, празднуя воскрешение, но нагоняя

      страх

      на обитателей влажных прибрежных мест, где ливийская

      felis

      учит своих котят охотиться на мальков гимнарха и серых

      болотных птах.

      бродят вокруг Байкала с цветными ленточками буряты

      серебряные браслеты носят пьют водку о Будде не говоря

      я любуюсь светлой водой я озяб и думаю зря ты

      упрекаешь меня в скудости словаря

      всякий, кто был любим знает как труден выбор

      между черным белым и алым со временем всё тебе

      расскажу ибо слова подобны глубоководным рыбам

      вытащенным на поверхность с железным крючком в губе

      зря полагаю бунтуют те кто еще не вырвался на свободу

      знали б они как другие пьют йод и без улыбки отходят от

      берега пробуя на разрыв ледяную озерную воду

      хороша говорят солоновата но и это пройдет

      Тише вод, ниже трав колыбельная, сквознячок с голубых высот,

      бедный голос, поющий «ель моя, ель» с бороздок пластинки

      под

      антикварной иглой из окиси алюминия. Не смотри

      на тычинки в приемном лотосе и родной мимозе: внутри

      чудо-яблочка – горе-семечко, и от станции до сельпо

      заспешит золотое времечко по наклонной плоскости, по

      незабвенной дорожке узенькой, мимо клуба и овощной

      базы, чтобы подземной музыкой, ахнув, вдруг очнуться в иной,

      незнакомой области. Кто мы, те, что ушли, не простившись?

      По ком

      телефон звонит в пыльной комнате, надрывается телефон?

      Когда бы, предположим, я умел

      варить стекло, то обожженный мел

      с древесным пеплом и дробленым кварцем

      в котел черночугунный поместил,

      и пережил любовь, и стал бы старцем,

      и многое бы господу простил.

      Когда б умел я, скажем, растирать

      яд

Скачать книгу