готово, рукописи собраны в хронологическом порядке и пронумерованы, недоставало только прав на их издание.
Как всегда, выручил граф Гарри Кесслер – он придумал хитроумную схему изъятия прав у матери Ницше, Франциски, ни за что не разрешавшей публикацию богохульного творчества своего непокорного сына. Он выкупил у Франциски права для фиктивного благотворительного фонда, основателем которого был он сам, и тут же передал их Элизабет. Изданное Элизабет дешевое собрание сочинений ее брата быстро разошлось, изрядно разрекламированное серией статей самой Элизабет о печальном состоянии здоровья философа, которые были опубликованы в разных центральных и прочих газетах при содействии того же неугомонного графа Гарри.
Вступив во владение виллой «Сильверблик», Элизабет занялась ее переоборудованием. Не посвящая упрямую мать в происходящие перемены, Элизабет собственноручно занялась перестройкой и ремонтом чудом доставшейся ей виллы. Она вела свои дела в большой тайне, и ей удалось скрыть от матери проект переезда архива в Веймар. Тем временем о Фридрихе стали писать все чаще и больше. Первой опубликовала книгу о нем Лу Андреас фон Саломе, абсолютно бессовестная, но амбициозная и чуткая к веяниям времени. Тем более что ей было чем похвастаться.
Элизабет
– Это ужасно, но этой гадюке и впрямь есть чем похвастаться. – Элизабет нервно листала только что полученную ею книгу, в ярости не замечая буколического пейзажа, проносившегося за окном. Книгу вручил ей почтальон, когда она в спешке выскочила из дому, опасаясь опоздать на поезд, – следующий поезд на Веймар уходил через несколько часов, а у нее была назначена встреча с графом Гарри на веймарском перроне. Так что она распечатала пакет, только удобно устроившись в кресле возле окна, и обнаружила под оберткой книгу о Фрицци. На обложке значилось:
Лу Андреас фон Саломе. Образ Фридриха Ницше в зеркале его произведений.
Сразу видно, что бездарь – заглавие длиной в поезд!
Неужто не могла придумать чего-нибудь покороче? Элизабет как-то дала себе труд ознакомиться с творчеством русской обезьяны и была очень удовлетворена, убедившись в ее литературной беспомощности. Она могла бы написать разгромную статью об этом, так сказать, творчестве, но не стоило привлекать к нему лишнее внимание. В чем Лу Саломе была мастерица, так это в искажении фактов – из ее рассказа о безумной неразделенной любви Фрицци к ее персоне как-то само собой разумелось, что их напряженный роман длился годы. А из этого факта уже само собой было понятно, что ни одна женщина не знала и не понимала загадочного великого философа так, как знала и понимала его неотразимая Лу.
– Во всей книге нет ни одной даты, можете себе представить? Вся жизнь расплывается в тумане, – первым делом сообщила она Гарри, как только устроилась рядом с ним на мягком сиденье фиакра.
– Стоп, стоп! – остановил ее Гарри. – Начнем сначала. О какой книге идет речь?
– Вот! – Элизабет выдернула книгу Лу из сумочки. – Счастье, что она не назвала ее «Моя
