помрачневший Гейдар, – я действительно из села, новых фильмов у нас показывали мало, да я и не любитель был ходить в кино. Ансамбль, машина… времени не было.
– Ладно, прости меня, засранца. Нам, москвичам, всегда кажется, что кругом одна Москва, а кто там не живёт – сами виноваты. А «Серенада солнечной долины» – это вещь! Посмотри на гражданке, понравится, у тебя удивительное чувство ритма. Ты полюбишь эту музыку. Меня родители (а они у меня учителя: папаша директор школы, мамаша русский преподаёт) отдали в семь лет учиться на фано, но я это фано в гробу видал, как и их институт, куда они меня с репетиторами затолкали. Я хочу быть музыкантом и стану им. После армии приду и стану. Обязательно джазистом, потому что нет музыки лучше джаза.
Гейдар постеснялся спросить, что это за музыкальный инструмент, на котором учился в детстве играть его новый друг.
– У меня отец тоже директор школы. – И, помолчав, добавил тихо: – Был.
– Как «был»? Бросил, что ли?
– Нет, не бросил, погиб.
– Извини, брат.
Услыхав это «Извини, брат», Гейдар вдруг взял, да и выложил новому другу всё то, что так мучило его. И про отчима, и про то, как любил его, как он погиб на его глазах, и про то, как не мог терпеть материнских слёз и ушёл в армию. Говорил он по-мужски коротко, но чётко излагая всё, что накипело на душе, и Саша, поняв его боль, сказал:
– Молоток твой отец был, таким гордиться можно, а в армию пошёл правильно. Меня тоже мамаша доставала своими слезами, когда из института вышибли, только в армии и успокоился. А теперь надо жить дальше. Я ведь со своим джазом собирался в фестивале участвовать, но не пришлось, надо теперь таким способом пробиваться. И мы пробьёмся, это я тебе говорю!
Смотр-конкурс начался по-военному точно в восемь утра. В состав отборочного жюри вошли преподаватели музыкальных кружков офицерского клуба во главе с главным капельмейстером и симпатичным худруком. Зрителями были прибывшие на конкурс солдаты. Как и полагал Студент, номера были сырые и отбирать было особенно не из чего. Первым на сцену вышел артист оригинального жанра. Жонглёр – тощенький белобрысый солдат, который, за неимением булав, жонглировал пустыми бутылками, которые раздобыл в местном буфете. Бутылки слушаться его не хотели и со звоном разбивались о сцену. Смущённый артист, виновато улыбаясь и приговаривая: «Сноровку потерял», брал очередную, которая вскоре тоже падала, покрывая сцену зелёными осколками. После пятой разбитой бутылки капельмейстер не выдержал и попросил прервать номер. В результате выступление очередных артистов шло на фоне старушки уборщицы, сметающей звонкие осколки метлой, что раздражало артистов, но безумно забавляло сидевших в зале солдат. Время от времени из зала раздавались реплики типа:
– Бабка, ты давай мелодию правильно выводи, подыграй артистам!
Подыгрывать было кому, так как потянулись певческие номера. Звучали песни на языках солдат со всего многонационального Союза. Аккомпанировал им на баяне
