она. – Гуляем!
– В смысле чего? – заинтересовалась Марина. – Вы же в горы собрались.
– Во-первых, не «вы», а «ты». Мне всего на тринадцать лет больше, чем тебе, да не люблю я эти церемонии, во-вторых, Домбаем я бдительность твоей стражницы усыпляла, а в-третьих, мы с тобой сегодня на танцы пойдём.
– Я не пойду, я слово дала, – строго ответила Марина.
– Слово не слово, а до ужина думай. Но знай: молодость даётся человеку один раз и прожить её надо так, как говорил один поэт, чтобы не было мучительно больно за бесцветно прожитые годы.
– Это не поэт, это Островский сказал так про жизнь в романе «Как закалялась сталь», и не «бесцветно», а «бесцельно», – мрачно буркнула Марина.
– Откуда знаешь? – удивилась Валентина.
– Из школьной программы и так читала.
– Так и у вас тоже Островского учат?
– Конечно, я что, не в Союзе живу? Везде учат одно и то же, – слегка обидевшись, ответила Марина.
– Да ты не серчай! Просто, когда смотришь на ваших: мужики в папахах, женщины в платках, то кажется, что вы совсем из другого мира, – миролюбиво пояснила свои слова Валентина.
– Мы действительно из другого, мусульманского мира. У нас много запретов. Мне одна учительница говорила: что у православных просто грех, то у мусульман просто «нельзя», и нарушение этого «нельзя» отмолить невозможно. А ещё есть адат – наш горский закон, его тоже выполнять надо. В общем, одни запреты.
– Как же вы тогда книжки читаете, кино смотрите, там же сплошной грех? – удивилась Валентина.
– Это же другой мир, который живёт по своим законам. Почему не смотреть?
– А в Бога веришь, вернее, в Аллаха своего?
– Я же комсомолка, – уклончиво ответила Марина.
– Ну а раз комсомолка и попала в другой мир, то и наплюй на все запреты – и пошли на танцы, – авторитетно заявила Валентина. – Молодость, она ведь как птица: раз – и улетела. Я вот вроде совсем недавно девчонкой была, а уже мать двоих детей и жена алкоголика. И нечем мне себя потешить, кроме как съездить на курорт да сходить на эти самые танцы. Поэтому и говорю тебе – пойдём. Никто тебя там не съест, если не захочешь. Здесь бабы рады бы, чтобы их украли, да никто не ворует.
Весь день до самого ужина Маринина душа разрывалась между желанием сходить на танцы и необходимостью держать своё слово – не выходить без дела за пределы номера. В то же время сходить на танцы хотелось отчаянно. Никогда раньше она не только не была на танцах, но даже школьные и техникумовские вечера заканчивались для неё сразу после лезгинки, которой всегда открывали праздники. В те времена, когда в доме жил отец, который мало занимался их воспитанием, она по малости лет ходила только на школьные утренники. Когда отец их оставил, воспитанием внуков занялся дед, который был не только истинным чеченцем, но и правоверным мусульманином. Каноны горских законов и Корана он соблюдал неукоснительно.
