от вентиляции валяется на полу. На столе стоят чашки, гринфилд наш черный пакетированный, печенье. За столом – Барсик. Натурально по-человечьи, нога за но… тьфу, лапа за лапу. Рядом с ним, на другой табуретке – человечек… Нет, скорее, кукла. И какая-то, знаете, до боли знакомая.
Мы с мужем, понятно, остолбенели от картинки. Но дальше было круче. Открывает Барсик пасть свою и выдает приятным баритоном:
– Сергей, Ирина! Ну вот клянусь! – и лапой себя в грудь. – Не по тем я делам. Люди вы хорошие и дети у вас не совсем монстры, и привык я к вам, чоужтам. Но… не могу. Не то у меня нутро. Социопат я. Но не могу просто уйти. Поэтому нашел себе преемника. Кузьма любезно согласился быть вашим домашним домовым. Поверьте, это даже лучше, чем котейка. Ус даю!
Мы с мужем смотрим на человечка – и точно! Это же домовенок Кузька из мультика! А он так:
– Здрассссьте, – шелестит и стеснительно глазками стреляет.
А Барсик:
– Вооот… Ну, вы тогда знакомьтесь, а я, значит, в общем, оревуар.
Задрал хвост, вскочил на подоконник, открыл форточку и выпрыгнул в ночной туман.
История одного дневника
«март, 1965.
Это кафе на 14-й улице тесное и тусклое, но мне почему-то здесь уютно. И кофе очень хорош. Я прихожу сюда уже третий раз и по странному стечению обстоятельств каждый раз вижу его. Не знаю… Наверное, так бывает, когда вереница людей ежедневно просто проносится мимо, но однажды взгляд и память застревают на каком-то человеке. Так и здесь. Он довольно молод, гладко выбрит и все время в окружении друзей. Они галдят, курят и что-то бурно и весело обсуждают.
декабрь, 1965.
Я прихожу в это кафе исправно каждую неделю. Он появляется здесь по четвергам, я уже вычислила. Всегда не один, всегда! Это так удивительно. Ведь я, например, так и не нашла себе компании для походов сюда. А им с друзьями всегда весело и есть о чем поговорить. Нет, за все время он так и не приметил меня, хотя мы, можно сказать, каждую неделю несколько часов проводим практически вместе. Я знаю наизусть уже каждую складочку у его рта, всю коллекцию усмешек, три седых волоска на левом виске и изогнутую венку на правом. За этот почти год, что мы «знакомы», он стал более, что ли, зрелым, а разговоры за столом – более тихими и отрывистыми.
февраль, 1966.
Сегодня он впервые не пришел. Я не могла найти себе места. Заказала четыре чашки кофе, четыре! Выкурила почти пачку. Были только три его друга. Что-то тихо обсуждали. Он так и не появился. Я ушла.
март, 1966.
Его так и не было.
апрель, 1966.
Не появляется! Друзья приходят.
май, 1966.
Приходит только один из друзей. И гораздо реже.
июнь, 1966.
Не приходит никто из компании! Никто! Я в отчаянии!
июль, 1966.
Никого.
август, 1966.
Никого!
сентябрь, 1966.
Появился его друг!
