отважно приехал к отцу, нашел того, кто все это писал под диктовку Святохны, и, приперев его к стенке, сумел обличить клевету мачехи.
– Так ты мыслишь, что и они… – задумчиво протянул Удатный.
– Коль уж баба таковское возмогла учинить, то мужику оное измыслить – раз плюнуть, – передернула полным плечиком Ростислава.
Вообще-то в душе она считала совершенно иначе, однако, зная точку зрения своего отца на умственные способности тех и иных, решила и тут ему угодить.
– Выходит, на волка помолвка, а теленка пастух украл. Так, стало быть, ты мыслишь? – И он с невольным восхищением поглядел на умницу-дочь.
– Так, батюшка, – кивнула она. – И иное мыслю – ить из черного белого все одно не сотворишь. Как ни жаться, а в правде признаться. Эвон, Святохна крутила-вертела, ан правда все одно всплыла. А енти убивцы княжат малолетних признались в ней одним тем, что уж больно громко свою лжу везде повторяли.
Мстислав вновь погрузился в раздумья, беззвучно шевеля губами. Ростислава, внимательно посмотрев на отца, решила ковать железо, пока оно горячо, и на всякий случай тут же подкинула новый довод в пользу своей версии:
– Да еще об одном помысли-ка. Сказывали, что у Константина, когда он из Исад бежал, от воев Глебовых спасаясь, всего трое али четверо осталось из дружины всей, да и сам он весь в ранах был. До того ли ему, чтоб о детишках княжьих думать? Да и на что они ему, ведь в Рязани не он сидит, а его брат Глеб. Опять же и послать ему некого, да еще сразу во все места. А ведь сказывают, токмо в Пронск десятка два приехало, да и в другие грады столько же, – ты сам-то сочти, батюшка.
– А кто же тогда?.. – Мстислав, не договорив, оторопело уставился на дочь. – Убивец-то тогда кто?
«Экий ты недогада, батюшка!» – чуть не сорвалось с ее языка, но она сдержалась и спокойно, даже чуточку равнодушно – мол, далеки от меня дела рязанские – предложила:
– А ты на каиново место князя Глеба примости, и сразу все вмиг сойдется. Да и никакой несуразицы уже не будет. Опять же помысли, нешто гражане Рязани стольной утерпели бы такое непотребство, чтоб над ними братоубийца сидел? Они, конечно, не вольные новгородцы, но буйства и у них в достатке. Земли-то украйные, неспокойные, так что там удалец на удальце.
– А я вече сбирать хотел, – растерянно протянул Мстислав.
– Собрать его завсегда успеешь, – деловито заметила дочь. – Токмо в народе не зря сказывают: «Сперва рассуди, а опосля осуди». К тому ж я тут и еще кой-что вспомянула. Ты ведь на Чернигов не самовольно пошел – смоленские князья подсобить просили. А Великий Новгород возьми. Сами людишки за тобой в Торопец, а опосля и в Галич прибежали. Да и Юрия со стола во Владимире ты ссаживал не для себя – для старшего Всеволодовича старался, кой сам в твой стан полки свои привел. А ныне незваным возжаждал пойти. Рязань же, сколь я памятаю, незваных гостей не жалует. Там даже сын покойного Всеволода Юрьича усидеть не смог, а уж на что его батюшка
