и на Любиме, который тут же с ужасом представил, что с ним будет наутро.
Когда Пелей после ужина отозвал всех наказанных в сторонку, Любим начал потихоньку настраиваться на тяжелый труд дровосека, но тут с радостью услышал слова полусотника о том, что он по доброте душевной всех их не то чтобы прощает, но переносит начало нынешней ночной работы на следующий вечер. Спали березовские парни на жестких досках, покрытых толстым куском войлока, как на мягкой пуховой перине – сладко и крепко.
А наутро сызнова разбудила их команда «Подъем!», и вереницей потянулись тяжелые, загруженные до отказа дни. Следуя один за другим, они незаметно сливались в седмицу, затем в другую, а там уже глядь – позади оказался месяц.
Учеба же день ото дня становилась все интереснее и интереснее. Не прошло и двух седмиц, как им стали учинять свод, то есть устраивать занятия сразу для всей сотни и обучать, как правильно держать оборону против вражьей конницы, как прорывать для нее тайные препятствия, причем все время разные, зависящие от того, сколько времени имеется в запасе. Иногда это были волчьи ямы, другой раз их заменяли длинные глубокие канавки, а когда следовало поторопиться, то рыли дырки, как их назвал Пелей. Те были совсем маленькие – четыре вершка вширь и столько же вдоль, но достаточно глубокие – не меньше дюжины вершков, чтоб лошади ворогов, угодив в них копытом, непременно споткнулись и упали.
Кроме того, их учили, как не робеть, как перестраиваться, если враг зажмет в кольцо, как разом всем строем, выполняя команду «Бронь!», стать неуязвимыми для нападающих, наглухо прикрывшись своими щитами от вражьих стрел, причем как спереди, так и сбоку, и даже сверху, как наступать самим, чтоб не рушить строй…
А еще учили, что, может, у иных князей на первом месте и стоит дружина, а пешцы так, вроде некоего приложения к ней, но князь Константин меж ними различия не делает, ратный труд и тех, и других ценит очень высоко, потому и задачи для них в грядущих боях будут самые что ни на есть ответственные, а это в свою очередь налагает на каждого обязанность быть достойным его доверия. Например, стойко держаться не только против пешего строя, но и против атаки вражеской конницы. Разумеется, тут уж о своем собственном наступлении думать не приходится, но и об отступлении тоже, которое непременно обернется для подавляющего большинства неминуемой гибелью.
Учили их и различным приемам обращения с мечом, и каждый из сотников и полусотников показывал какой-то свой, единственный и излюбленный, после чего раз за разом заставлял его повторять. Такой тупой повтор одного и того же Любиму не очень-то нравился, но Пелей сразу пояснил, что делается это для того, дабы порядок действий запомнила не голова обучаемого, ибо в бою о таком вспоминать некогда, но само тело. Оттого и самих приемов не столь много – с дюжину простейших, да еще с десяток тех самых излюбленных.
Что до коней, то тут их особо не дергали, хотя азам научили. И как стремена, если надо, удлинить али укоротить, чтоб ногам поудобнее было, и как копье держать,
