не делал. Она рассказала, почему его повесили. Я знаю, что он этого не делал.». Потом она заплакала.
– Почему она называет себя Куви?
– Это имя ее отчима. Должно быть, он великий человек. Видимо он техник-электронщик, но…
«Тебе не нужно меня убеждать», – раздраженно подумал Аскольд.
– … но он должен быть очень умным, проницательным и доброжелательным человеком. У Куви двое детей, но, насколько я могу судить, мистер Куви испытывает те же чувства к Шерр, что и к своим собственным детям.. Она утверждает, что благодаря его любви она смогла вытерпеть, ну, в общем, то, что она может описать только как клеймо преступления своего отца, все это она узнала, в возрасте двенадцати лет. Куви следил за ее успехами в школе и поощрял ее стремиться к получению стипендии округа.
– О каком преступлении и преследование можно говорить?. Разве она не сказала, что она считает его невиновным? – Мой дорогой инспектор, она знает, что он был невиновен.
«Мистер Арчири, – медленно сказал Аскольд, – я уверен, что мне не нужно напоминать такому человеку, как вы, что когда мы говорим, что кто- то что-то знает, это означает, что что-то является фактом, вне всякого сомнения. Это также означает, что большинство людей знают это. Другими словами, это история, она написана в летописях, в свободном доступе. Инспектор остановился. Ну, я, судьи, те, кто находится в национальных архивах, и те, кого ваш сын называет правящим классом, без сомнения знают, что Даниэл убил миссис Паулу Сайс.
– Ей сказала о этом ее мама, сказал пастор Арчири.. Она сказала ей, что точно ее отец не был убийцей..
Аскольд пожал плечами и улыбнулся, затем сказал:
– Люди верят во что хотят. Ее мать хотела только лучшего для нее. Я на ее месте наверняка сказал бы ей то же самое.
«Я не согласен», упрямо сказал пастор. По словам Шерр, ее мать – абсолютно объективная женщина, она никогда не говорит о Даниэле и не позволяет никому говорить о нем; он просто повторяет, не теряя терпения: «Твой отец никогда никого не убивал», и, кроме того, она отказывается сказать что то еще..
– Потому что она не может сказать больше ничего. Видите ли, сэр, я думаю, у вас слишком романтичный взгляд на этот вопрос. Вы рисуете Даниэла как хорошего семьянина, который жил со своей семьей в своем загородном доме. Но не такова реальность. Поверьте мне, Даниэл не представлял для нее никакой потери. Я уверен, что он бил ее, когда хотел. В его глазах она была только его женой, кем-то, кто готовил ему еду и стирал ему одежду, и, ну, – прямо добавил он, – с кем-можно спать. – Все это кажется мне несущественным, – твердо ответил пастор.
– Правда? Она воображает, что сделала важное заявление о невиновности его, дочери -единственному человеку, которого она любила и которому она не могла лгать. Прости меня, но это глупо. Он не общался с женой после того как убил старуху-он все сделал один без нее-он
