тяжело топать по морозу. А если замерзнет? ― отнекивалась жена.
– Какая пурга, посмотри – небо голубое, ни облачка, солнце светит. Да и Санька ваш уже здоровый парень, почти пять лет. Оденем потеплее, за руки возьмем, за полчаса дойдем. Идти-то всего ничего. Кино красивое поглядим, и Санька твой увидит не эту богом забытую тундру, а джунгли, зверей разных, слонов, тигров, львов, обезьян, природу настоящую! Ведь никогда такого парень не видел! А назад все вместе придем. За десять минут назад домчимся! ― Уговаривала соседка.
Потом он заснул и не слышал, как они одевались, выходили из дома, закрывали дверь.
Проснулся. На часах – половина шестого. Еще во сне Николаю Николаевичу было тревожно. Снилось что-то нехорошее. Что именно – не запомнилось, но тревожное.
Вскочил с постели. За окном выла вьюга.
На столе, под тарелкой с пирожками лежала записка: «Борщ и второе в духовке, пирожки на столе. Кушай на здоровье! Приятного аппетита. Мы ушли в кино, будем часа в четыре».
Что такое пурга знал не понаслышке. Знал, что стоит отойти шагов на десять и назад можно не вернуться. Можно бродить вокруг дома, кружить, а самого дома не увидеть. Сколько раз замерзших людей находили почти на пороге.
Зажег лампу, поставил на подоконник. Вторую подвесил сверху на второе окно, в надежде, что свет увидят в черноте ночи. Взял большой аккумуляторный фонарь, ружьё, охотничий нож и вышел в тамбур. Вспомнил, вернулся и захватил компас.
Потянул на себя дверь. Та легко поддалась, открылась и на него свалился здоровенный ком снега. Двери на улицу в этих местах открывались внутрь, для того, чтобы после снежных заносов можно было откопаться.
Николай Николаевич лопатой пробил дыру в сугробе, шагнул. Пурга ослепила, швырнула в лицо острое ледяное крошево. Ветрище, будто великан, схватил за тулуп, потянул в тундру, словно в лапах его оказался не девяностокилограммовый мужик, а только что рожденный кутенок. Николай Николаевич успел дотянуться до дверной ручки, ухватился, устоял на ногах. Отдышался от перехватившего дух мороза. Огляделся. Фонари в окне светились. Успокоил себя: «Если близко, увидят, обязательно увидят». Сообразил, в какой стороне поселок и сделал шаг. Ветер слегка ослаб и уже не сбивал с ног, так что метров десять удалось пройти. Потом снова налетел, свалил, потащил. Николай Николаевич ухватился за что-то торчащее из земли, удержался. Когда порыв почти стих, доктор поднялся. Сперва на четвереньки, потом встал во весь рост. Огляделся: лампы в окнах светились желтыми точками. По их свету сообразил, в какую сторону надо двигаться. Понял, что надо это делать перебежками между порывами и быстро пошел. Снова налетел ураган, но Николай Николаевич почувствовав его за секунду, успел воткнуть длинный нож по самую рукоятку в плотный, утрамбованный снег дороги и удержался. Когда буран ослабел, втащил нож и перебежал на несколько метров.
Так получалось много раз, он вскакивал, бежал, падал, вонзал нож в пласт снега, лежал, снова вскакивал и бежал. Вдруг ветер рванул без передышки.
