тоже хотел полететь в рай, но не успел. Что теперь с тобой делать?»
Кто-то шепнул на ушко: «Надо похоронить. Тогда и он попадет в рай».
Мальчик сошел с тропинки и направился к огромному дереву посредине поля. С травы еще не выпили хоботками росу бабочки, божьи коровки, жучки. Ноги мягко ступали по студеной влаге, травинки щекотали пятки. Николенька засмеялся и побежал.
Сквозь ветки дуба едва проглядывали солнечные лучи и, казалось, сюда утро еще не пришло. Листья шептались на легком ветру. Наверное, рассказывали ночные сны или последние новости. Может быть, про кузнечика или про ангела. Николенька поднял высохший сучок и выкопал ямку и положил кузнечика. Хотел закопать, но увидел осколок бутылки, отер от песчинок и накрыл могилку. Две тонких веточки связал в крестик и воткнул. Под темным выпуклым стеклом кузнечик лежал на боку и улыбался. Мальчик тоже улыбнулся и побежал на тропинку. А вокруг летали ласточки, стрекозы, жужжали большие жуки, полосатые пчелы собирали нектар.
Бог посмотрел на Николеньку и улыбнулся…
Доктор очнулся. Сообразил: «Да ведь я чуть не замерз. Спасибо, Господи, что разбудил. Помоги, чтобы мои остались в поселке, чтобы не поехали или, тем более, не пошли пешком». Он включил фонарь, поглядел на часы. Прошел час, как он заснул в кабине. Руки окоченели. Снял варежки, начал дуть на пальцы. Стянул унты, портянки, шерстяные носки, растер ноги. Огляделся – нож висел на веревке на левой руке, а вот ружья не было. Подумал:
«Должно быть, осталось снаружи, у кабины. Если ветер не унес. А если утащил – тогда все, уже не найти».
Окончательно пришел в себя, вспомнил про сон, удивился: «А ведь я никому про случай с кузнечиком не рассказывал, только вспоминал когда совсем тяжко было. И вот поди ж ты, приснилось. Как наяву, точь-в-точь». Решил, что это добрый знак.
Попробовал выйти, но дверь не поддалась, видать крепко её прижало снегом. С другой стороны, с водительской – открылась. Пурга поутихла, можно было двигаться. Николай Николаевич обошел грузовик. Снял зацепившееся за полуоторванную доску на кузове ружьё. Обрадовался, что не сорвало, не унесло. Отошел подальше от грузовика, определил по компасу, где должен быть поселок. Двигался в темноте, пытаясь рассмотреть не видны ли где Зина и Санька, останавливался, прислушивался – может, зовут на помощь. Ничего не было слышно. Только вой ветра. Время от времени проверял, не сбился ли и снова шел, вглядываясь в ночь и прислушиваясь.
– Только бы сидели на месте, только бы не отправились домой. Летуны – почти пацаны, на них надежды никакой. Да и эта настырная соседка наверняка будет уговаривать. Хоть бы Зина не согласилась. Нет, она не станет рисковать Санькой, не поедет с ними, останется, ― как заклинание шептал Николай Николаевич.
Он старался идти быстро. Чувствовал, что коченеет, отмораживается лицо. Ругал себя, что забыл намазаться гусиным жиром. Когда совсем изнемог, стал как на посох опираться на ружье, но стальной ствол, даже
